Призвание варягов

gordon0030@yandex.ru

Архив выпусков | Участники

↓№ 44↑

11.12.2001 Хронометраж

1:17:00

Что означает слово «русский»? Какую роль играли скандинавские племена в становлении русской нации? О том, почему покорение викингами славянской территории проходило бескровно и насколько правдива легенда о правлении варягами в Киевской Руси, доктор исторических наук Татьяна Джаксон и кандидат филологических наук Федор Успенский.

Материалы к программе:

«Норманнский вопрос», «варяго-русский вопрос», «варяжский вопрос», «норманнская проблема», «норманнская теория». Что скрывается за этими тождественными понятиями? О чем на протяжении двух с половиной столетий спорят ученые? Кто такие «норманнисты», «антинорманнисты», «неонорманнисты» и «неоантинорманнисты»? Боюсь, что однозначного ответа на эти вопросы нет и не может быть, поскольку все поименованные выше понятия относятся не только к области чистой науки, но густо замешены на политике, эмоциях, ложно понимаемом патриотизме. Возникший в XVIII веке в Петербургской Академии наук, куда были приглашены для работы академики-немцы Г. З. Байер, Г. Ф. Миллер и А. Л. Шлёцер, варяжский вопрос на всех этапах своего существования оказался связанным со жгучими политическими и национальными проблемами.

Приведу красочный рассказ М. А. Алпатова о возникновении норманнской теории, с которым, оговорюсь сразу, я не до конца согласна: «Тени двух соотечественников — Рюрика и Карла XII — витали над теми, на чьих глазах рождался этот вопрос. Полтавская виктория сокрушила амбиции шведских заавоевателей времен Карла XII, норманнская теория, возводившая русскую государственность к Рюрику, наносила удар по национальным амбициям русских с исторического фланга. Это был идейный реванш за Полтаву. Покрытый пылью веков древний сказ о варягах обрел новую жизнь, стал острейшим современным сюжетом. <...> Варяжский вопрос, следовательно, родился не в Киеве в летописные времена, а в Петербурге в XVIII в. Он возник как антирусское явление и возник не в сфере науки, а в области политики. Человеком, который произвел первый „выстрел“ в этой баталии, был Байер».

В моих глазах, история возникновения варяжского вопроса излишне политизирована историком XX века. Я склонна видеть в трудах академиков-немцев подлинно академическое отношение к древнейшей русской истории, основанное на изучении источников. А ведь, как это четко сформулировал сам Алпатов, «главный письменный источник, на котором держится вся средневековая история Руси, — „Повесть временных лет“ — решает вопрос положительно, варяжский князь Рюрик аттестован как создатель русского государства, и на протяжении столетий — вплоть до Татищева — это считалось непреложной истиной».

И все же что такое варяжский вопрос? Фактически речь идет о степени скандинавского участия в сложении Древнерусского государства. Именно так (я бы сказала, нейтрально) определяет норманнскую теорию А. М. Сахаров в «Советской исторической энциклопедии», утверждая, что это — «направление в историографии, сторонники которого считают норманнов (варягов) основателями государства в Древней Руси». Удивляет лишь, что и по сей день в нашей историографии научный спор подменяется рассуждениями о противостоянии двух политических систем и в результате мы встречаем утверждения типа того, что после революции норманнская теория происхождения Русского государства использовалась нашими недругами, стремившимися всячески принизить историю советского народа, вызвать у западных читателей образ отсталой, дикой и жестокой страны.

Немало было сделано попыток представить цельную картину этой научной борьбы, но несомненно лучшим остается до сих пор обзор В. А. Мошина, опубликованный в 1931 г. в пражском журнале «Slavia». Не надеясь изложить материал лучше (да и понимая, что статья Мошина мало известна широкому читателю), позволю себе привести полностью тот раздел, где автор резюмирует обзор истории варяжского вопроса, разделяя все рассмотренные им теории «в две главные группы: норманскую и антинорманскую.

Представители первого направления сходятся в вопросе о скандинавском происхождении Руси, но расходятся:

1. В вопросе о древнейшей родине Руси:

а) большинство норманистов признают летописную традицию истинной и ищут родину призванной руси в приморской шведской области Упланде;

б) другие полагают, что русь — норманское племя, которое задолго до 860-го года переселилось на южный берег Ладожского озера и отсюда было позвано славянами;

в) третьи примыкают ко вторым, но местом первоначального поселения норманов в Восточной Европе считают берега Немана или Западной Двины;

г) четвертые помещали первых норманских пришельцев на среднюю Волгу;

д) пятые предполагали, что Рюрик и его братья были потомками скандинавов, которые задержались на континенте после переселения их родичей на Скандинавский полуостров;

е) шестые утверждают, что норманы являлись в Восточной Европе в несколько приемов, как отдельные колонизационные валы, в разное время и из разных краев;

ж) седьмые рассматривают появление норманов в России как длительный и широкий процесс норманской колонизации, распространявшийся из Скандинавии по всей Восточной Европе ее речными путями.

2. В вопросе о способе основания русского государства:

а) одни верят в призвание,

б) другие считают руссов завоевателями славянских племен.

3. В вопросе о хронологии:

а) одни верят летописи,

б) другие предполагают более раннее время появления руси в Восточной Европе.

4. И, наконец, расходятся в лингвистическом толковании имен „Русь“ и „варяги“.

Много больше несогласий существует между антинорманистами:

1. Одни, отвергая вообще всякую историческую ценность летописной традиции, считают русь автохтонным славянским народом южной России.

2. Другие точно также считают русь славянами, но, уважая авторитет летописца, допускают возможность призвания и под призванными варягами разумеют балтийских славян.

3. Третьи видят в руси — финнов с Волги.

4. Четвертые — финнов из Финляндии.

5. Пятые выводят русское имя от литовцев.

6. Шестые — от мадьяр.

7. Седьмые — от хазар.

8. Восьмые — от готов.

9. Девятые — от грузин.

10. Десятые — от иранцев.

11. Одиннадцатые — от яфетидов.

12. Двенадцатые — от какого-то неизвестного племени.

13. Тринадцатые — от кельтов.

14. Четырнадцатые — от евреев.

И вполне возможно, что вскоре нам придется читать о происхождении руси с острова Родоса, из Родезии, или может быть и с Соломоновых островов».

Думаю, не должно вызывать сомнения, что вся эта научная и околонаучная борьба явилась в известной мере тормозом в изучении подлинного характера русско-скандинавских связей периода формирования древнерусского государства. Еще в 1939 г. Е. А. Рыдзевская высказывалась о необходимости преодоления самой противоположности норманнизма и антинорманнизма. Она полагала, что возможна правильная и объективная оценка сильных и слабых сторон обоих направлений, отошедших, по ее мнению, в прошлое русской историографии, использование того, что было в них положительного, и полная независимость от них в дальнейшей работе.

Показательно выступление бельгийского ученого Жана Бланкова на IX Международном съезде славистов (Киев, 1983), назвавшего норманнскую проблему «мнимой», ибо скандинавы не могли основать Древнерусское государство, поскольку этот процесс никак не зависел от воли предприимчивых воинов и купцов.

В постепенное формирование нового подхода к варяжской проблеме в отечественной науке огромный вклад внес В. Т. Пашуто, ученый, чей анализ письменных источников (тех, на которых сформировался норманнизм) позволил выработать тот взгляд на роль варягов в образовании Древнерусского государства, которого придерживается на сегодняшний день большинство исследователей: «Взгляд на Древнюю Русь как этнически неоднородное государство, выросшее из конфедерации земель-княжений, возглавляемых славянской знатью, дает возможность более точно оценить отношения Древнерусского государства со странами Северной Европы... Источники свидетельствуют о деятельности норманнских выходцев на Руси сперва (до X в.) как о неудачливых враждебных „находниках“. Затем в качестве наемников-князей, воинов, купцов, дипломатов они сыграли некоторую роль в строительстве славянской знатью огромного и многоязычного Древнерусского государства».

Ученый признает объединение Руси под властью князей варяжской династии, но указывает, что до этого объединения Русь представляла собой конфедерацию 14 княжений, выросших на землях бывших племен. Наличие такого рода княжений отмечено не только в Древней Руси, а также и у поморских славян, пруссов, литовцев, латышей и эстонцев. Эти княжения и их союзы могли погибнуть в результате внешнего завоевания (как в Пруссии, Эстонии, Латвии); могли отразить внешнее завоевание и объединиться в самостоятельное государство во главе с князьями собственной династии (как в Литве), либо пригласив князя извне (как на Руси). Но использование иноземных институтов в этом процессе объединения княжений имеет, по мнению Пашуто, второстепенное и подчиненное значение.

В наше время, однако, перспективы пополнения письменных источников практически равны нулю, тогда как археология каждые три десятилетия буквально удваивает количество своих источников. В связи с этим так называемый «варяжский вопрос» все в большей степени становится предметом ведения археологии. Да и возможности археологии в решении норманнской проблемы весьма велики. Ведь именно по археологическим данным естественно определять: время появления скандинавских древностей в Восточной Европе и установления первых контактов славян с норманнами; сферы социально-экономической деятельности, в которых развивались славяно-скандинавские отношения; вклад норманнов в материальную культуру населения Восточной Европы в IX-XI веках.

Все эти вопросы поднимались в ходе дискуссии, состоявшейся в декабре 1965 года на историческом факультете Ленинградского университета. Выдвинутые участниками дискуссии конструктивные предложения были суммированы в статье Л. С. Клейна, Г. С. Лебедева и В. А. Назаренко, увидевшей свет в 1970 году. Эта статья впервые в отечественной науке детально осветила характер «норманнских древностей» на древнерусской территории. Авторами была выработана строго научная и логически последовательная методика определения этнической принадлежности археологических материалов и объективная система подсчета «достоверно варяжских комплексов».

Анализ совокупности доступных исследователям археологических материалов позволил им сделать ряд предварительных выводов. К IX веку, по их наблюдениям, относится установление первых связей некоторых восточноевропейских племен со скандинавами. На тех же участках Волжского и Днепровского торговых путей (в Приладожье, Верхнем Поднепровье, в Ярославском Поволжье), где в IX веке встречаются лишь отдельные скандинавские погребения, в X веке варяги составляли не менее 13% населения отдельных местностей. Археологические материалы показывают вхождение норманнов в состав социальной верхушки Древней Руси, а также социальную неоднородность скандинавских пришельцев.

По мнению Клейна и его учеников, славяно-варяжские отношения в IX-X веках охватывали различные стороны жизни восточноевропейских племен: это и торговля с Востоком и Западом, и совместные военные походы, и развитие ремесла, и внутренняя торговля. Авторы справедливо подчеркивают, что изучение в первую очередь этих отношений позволит по-настоящему понять важные процессы, связанные с образованием Древнерусского государства.

Как бы это нас ни удивляло, первые сводки «норманнских древностей Руси» сделаны не нашими учеными, а, так сказать, «сторонним наблюдателем» — норвежской исследовательницей Анне Стальсберг. В последние годы классификация различных типов скандинавских предметов, найденных на территории Древней Руси, проведена шведским археологом Ингмаром Янссоном.

Географическое распределение скандинавских находок оказывается весьма показательным. Оно говорит об особом значении для русско-скандинавских отношений водных путей, пересекавших Восточную Европу. Как выясняется, наиболее ранние международные торговые связи установились по Волжскому пути, связавшему и славян и скандинавов со странами Средней Азии и Переднего Востока. Первоначально вся система восточноевропейских водных путей была ориентирована на Волгу. Особо значимы были два направления восточной торговли: Ладога — Волга и Западная Двина — Днепр — Волга. На них расположены Ладога и Гнездово — центры, в которых варяжское присутствие прослеживается наиболее отчетливо. Возникший как внутригосударственная магистраль, меридиональный Волховско-Днепровский путь ко второй половине X века приобрел важное международное значение. Именно он известен как путь «из варяг в греки».

Если на протяжении столетий русско-скандинавские отношения раннего средневековья рассматривались как однонаправленный процесс воздействия скандинавов на социально-политическое и культурное развитие народов Восточной Европы, то в недавнее время был поставлен вопрос о двустороннем взаимодействии Скандинавии и Древней Руси. Сейчас же на смену ограниченной двусторонними русско-скандинавскими отношениями выступает более реалистичная картина многосторонних экономических, социальных, политических и культурных связей стран, расположенных по берегам Балтийского моря. В систему этих связей были вовлечены народы Северной и Восточной Европы — славяне и скандинавы, балты и финны.

По мере того, как археология умножает свои данные, количество постепенно переходит в качество, и археологический материал дает возможность ставить и решать новые задачи. В то же время письменные источники, по мере усовершенствования методики их анализа, удается прочитывать по-новому, и это позволяет выявлять содержащуюся в них действительную информацию.

Наиболее показателен в этой связи пересмотр летописной «легенды о призвании варягов». После работ А. А. Шахматова, показавшего, что легенда о призвании — искусственная поздняя вставка, полная домыслов, некоторые исследователи отказались видеть в ней отражение каких бы то ни было реальных фактов. Но не все. Иные полагали, что «всего безопаснее» придерживаться текста летописи. Легенда тем самым превращалась в исторически достоверное известие. Так, кое-кто «призвание Рюрика» рассматривают как продуманную акцию, позволявшую урегулировать отношения в масштабах всей Балтики, да и самого Рюрика отождествляют с мелким датским конунгом Рёриком Ютландским, следуя фантастической гипотезе полуторавековой давности Фр. Крузе.

И все же пересмотр легенды в сравнительно-историческом аспекте и в контексте раннесредневековой дипломатии позволяет установить историческую основу отдельных ее элементов. Еще В. Т. Пашуто отметил вероятную достоверность той части легенды, которая содержит древнерусскую правовую лексику — «ряд» и «право», — отражающую условия, на которых был приглашен на княжение скандинавский конунг. Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин, анализируя сообщения «Повести временных лет» о договорах Руси, о регулировании отношений с варягами, а также сопоставляя практику договоров со скандинавскими конунгами в Англии и Франции, пришли к заключению о реальности «ряда» варяжской легенды. По их мнению, он дошел до составителя «Повести временных лет» в устной традиции. Обращение летописца к легенде о призвании соответствовало задачам раннеисторического описания. «Ряд» заключался представителями нескольких славянских и финских племен (знатью, представлявшей собой верхушку новгородской межплеменной конфедерации) с предводителями военного отряда; «ряд» предусматривал передачу им верховной власти на территории этих племен; «владение» приглашенных ограничивалось условием «судить по праву», т. е. руководствоваться местными правовыми нормами. «Ряд» также должен был включать условия содержания и обеспечения варягов, князя и его дружины.

Активно ведутся в последние годы языковедческие исследования, связанные с «норманнской проблемой». Так, изучен вопрос о вероятных древнешведских лексических заимствованиях из древнерусского языка. Удалось установить их немногочисленность, а также связь с дружинным бытом и торговыми отношениями. Как кажется, находит убедительное разрешение и вопрос о названии «русь». Частный, относящийся к области исторической этнонимики, он больше двух столетий включался в качестве одного из центральных в широкую проблему происхождения Древнерусского государства, а иногда и подменял ее. Серия работ Е. А. Мельниковой и В. Я. Петрухина в значительной мере проясняет этот сложный вопрос. Возникновение слова «русь» приурочено исследователями к зоне ранних — с середины VIII в. — славяно-финно-скандинавских контактов. Ими также прослежена его эволюция от этносоциального термина, служащего для обозначения скандинавов, — через наименование полиэтничных великокняжеских дружин периода формирования Древнерусского государства — к названию древнерусской раннесредневековой народности.

Библиография

Брим В. А. Путь из варяг в греки//Известия АН СССР. VII серия. Отделение общественных наук. 1931.

Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе: Тексты, перевод, комментарий. М., 1993, 1994, 2000. Ч. 1–3.

Джаксон Т. Н. Четыре норвежских конунга на Руси: Из истории русско-норвежских политических отношений последней трети X — первой половины XI в. М., 2000.

Джаксон Т. Н. Austr í Görðum: Древнерусские топонимы в древнескандинавских источниках. М., 2001.

Клейн Л. С., Лебедев Г. С., Назаренко В. А. Норманнские древности на современном этапе археологического изучения//Исторические связи Скандинавии и России. IX–XX вв.: Сб. статей. Л., 1970.

Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи: Новые находки и интерпретации. Тексты, перевод, комментарий. М., 2001.

Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Название «русь» в этнокультурной истории Древнерусского государства (IX–X вв.)//Вопросы истории. 1989. № 8.

Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды о призвании варягов в контексте раннесредневековой дипломатии//Славяне и их соседи. Международные отношения в эпоху феодализма: Сборник тезисов. М., 1989.

Мошин В. А. Варяго-русский вопрос//Slavia. R. X. Prague, 1931.

Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей X-XII веков. М., 2001.

Пашуто В. Т. Русско-скандинавские отношения и их место в истории раннесредневековой Европы//Скандинавский сборник. Вып. XV. Таллин, 1970.

Повесть временных лет/Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д. С. Лихачева. СПб., 1996.

Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв. (Материалы и исследования). М., 1978.

Успенский Ф. Б. Имя и власть: Выбор имени как инструмент династической борьбы в средневековой Скандинавии. М., 2001.

Успенский Ф. Б. Скандинавы — Варяги — Русь: Историко-филологические очерки (в печати).

Тема № 44

Эфир 11.12.2001

Хронометраж 1:17:00

www.ntv.ru

Сайт управляется системой uCoz