 |
 |
 |
gordon0030@yandex.ru
Мышление животных и культура
04.11.2002 
58:09
Оказывается, такие, казалось бы, специфические человеческие черты, как речь и культура имеют свой «прообраз» у животных. Почему животные не говорят? Возможна ли речь без культуры и культура без речи? Чем языки животных отличаются от речи человека? Говорил ли неандерталец? Об элементарном мышлении животных как предпосылке человеческого мышления и эволюционных основах культуры, — биолог Зоя Зорина и историк Марина Бутовская.
Участники:
Марина Львовна Бутовская — доктор исторических наук, Институт этнологии и антропологии РАН, профессор Центра социальной антропологии РГГУ
Зоя Александровна Зорина — доктор биологических наук, заведующая лабораторией физиологии и генетики поведения кафедры ВНД биологического факультета МГУ
Ключевые вопросы:
• Как эволюционировали представления о «разуме» животных от альтернативы понятия «инстинкт», объединяющей все формы
• Можно ли говорить, что у
• Каковы наиболее универсальные проявления элементарной рассудочной деятельности, доступные даже относительно примитивно организованным животным? Каковы самые сложные формы элементарной рассудочной деятельности, и как они представлены у наиболее высокоорганизованных животных — человекообразных обезьян? Как долго в памяти человекообразных обезьян сохраняются образы партнеров и детали окружающей среды?
• Чем отличается мышление человекообразных и низших обезьян и какова специфика культуры у этих видов?
• В какой форме проявляются зачатки самосознания у животных и каким видам это свойственно? Каким образом самосознание и распознавание членов группы связано с формированием устойчивых социальных традиций?
• Почему культура возможна только на определенном уровне развития психики?
• Каковы принципиальные различия между культурой человекообразных обезьян и человека?
• Какой степени сходства с мышлением человека может достигать мышление человекообразных обезьян? Способны ли обезьяны к общению с человеком? Если способны, то на каком языке?
• Является ли речь непременным атрибутом культуры?
• Говорил ли неандерталец?
Материалы к программе:
Из книги: З. А. Зориной, И. И. Полетаевой «ЭЛЕМЕНТАРНОЕ МЫШЛЕНИЕ ЖИВОТНЫХ: высшая нервная деятельность и зоопсихология».
За последние 15–20 лет накоплено огромное количество новых и разноплановых данных, которые позволяют точнее оценить возможности мышления животных, степень развития элементарного мышления у представителей разных видов, степень его близости к мышлению человека.
К настоящему времени сформулированы следующие представления о мышлении животных.
• Элементы мышления проявляются у животных в разных формах. Это может выражаться в выполнении разных операций, таких как обобщение, абстрагирование, сравнение, логический вывод, экстренное принятие решения за счет оперирования эмпирическими законами и др.;
• Разумные акты у животных связаны с обработкой разного рода сенсорной информации (звуковой, обонятельной, разных видов зрительной — пространственной, количественной, геометрической) в разных функциональных сферах — пищедобывательной, оборонительной, социальной, родительской и др.
• Мышление животных — не просто способность к решению той или иной задачи. Это системное свойство мозга, причем чем выше филогенетический уровень животного и соответствующей
Определения мышления животных. Напомним, что в качестве ключевого мы выбрали определение А. Р. Лурия, согласно которому «акт мышления возникает только тогда, когда у субъекта существует соответствующий мотив, делающий задачу актуальной, а решение ее необходимым, и когда субъект оказывается в ситуации, относительно выхода из которой у него нет ГОТОВОГО РЕШЕНИЯ — привычного (т. е. приобретенного в процессе обучения) или врожденного».
Иными словами, речь идет об актах поведения, программа выполнения которых должна создаваться экстренно, в соответствии с условиями задачи, и по своей природе не требует совершения действий, которые представляли бы собой пробы и ошибки.
Мышление человека — процесс многогранный, включающий и развитую до уровня символизации способность к обобщению и абстрагированию, и предвосхищение нового, и решение задач за счет экстренного анализа ее условий и выявления лежащей в ее основе закономерности. Сходным образом и в определениях, которые дают мышлению животных разные авторы, отражаются разные его аспекты, в зависимости от того, какие его формы выявляются теми или иными экспериментами.
Многие авторы подчеркивали, что мышление животных — это сложный процесс, который включает как способность к экстренному решению тех или иных элементарных логических задач, так и способность к обобщению. У высокоорганизованных животных (у приматов, дельфинов, а также врановых птиц) мышление не ограничивается способностью к решению отдельных задач, но представляет собой системную функцию мозга, которая проявляется при решении разнообразных тестов в эксперименте и в самых разных ситуациях в естественной среде обитания.
Изучение способности животных к обобщению и абстрагированию. Представленный материал показывает, что у животных разных видов, начиная с рептилий, в той или иной степени обнаружена и изучена способность к операциям обобщения и абстрагирования. Эта способность используется в анализе и обработке признаков разного характера и модальностей. Диапазон уровней обобщения и абстрагирования у разных животных также достаточно широк. С самого начала исследований этого феномена существовало две точки зрения по вопросу о том, какие уровни обобщения доступны животным:
• «допонятийный» уровень обобщения соответствует представлению ряда авторов о том, что животные (включая человекообразных обезьян) способны только к абстракции in concreto, «выделению признака в наглядно представленных конкретных объектах». По мнению этих авторов, истинная абстракция животным не доступна, поскольку они «не способны к установлению мысленной связи между одними лишь представлениями и их комбинированию в образы».
• «довербальные понятия», обнаруженные у ряда животных, подтверждают альтернативную точку зрения, высказанную в те же годы другими учеными, которые считали, что не только шимпанзе, но и ряд других позвоночных способны к высоким степеням обобщения, и даже зачаткам «символического мышления человека».
Именно эта вторая точка зрения получает все новые и новые подтверждения в современных исследованиях. Важно подчеркнуть, что способность у высшим степеням абстрагирования обнаруживается не только у человекообразных обезьян, но и у представителей других отрядов млекопитающих (дельфины), а также у некоторых видов птиц (врановые, попугаи). Этот факт нельзя считать неожиданным, т. к. он подтверждается данными о способности этих же животных и к решению ряда элементарных логических задач.
Полученные данные подтверждают гипотезу, что способность к обобщению явилась основой возникновения речи человека в процессе эволюции.
Приведенный материал свидетельствует, что у животных действительно существуют зачатки мышления как самостоятельной формы когнитивной деятельности. В специальных контрольных экспериментах доказано, что они имеют особую природу и по своим механизмам отличаются от обучения сходным навыкам в ситуациях, лишенных логической структуры. Элементы мышления проявляются у животных в разных формах, связаны с обработкой разных видов информации и включают выполнение различных операций в разных сферах приспособительной деятельности. Диапазон проявлений рассудочной деятельности тем шире, чем выше филогенетический уровень развития данного вида, т. е. чем более сложен по структуре и функциям мозг таких животных. Главная особенность элементарного мышления состоит в том, что оно теми или иными способами обеспечивает способность животного принимать адекватное решение при первой же встрече с новой ситуацией, для которой у них нет ранее подготовленного решения (видоспецифического или «выученного» ответа).
На протяжении XX века представления о существовании у животных зачатков разума постоянно обсуждались и пересматривались. К настоящему времени голоса скептиков звучат все слабее. Благодаря разнообразию полученных данных и их многократной проверке в ряде лабораторий с применением разнообразных подходов свидетельства наличия у животных элементов мышления представляются все более и более убедительными.
Первая из задач этой области изучения поведения состоит в том, чтобы показать, каковы наиболее простые формы мышления, и у кого они проявляются. Многообразие тестов и методических приемов позволило решить эту задачу и выявить тот уровень, который доступен даже относительно низкоорганизованным животным. Можно считать установленным, что более примитивные животные способны создавать новое решение возникшей перед ними задачи только на базе ранее усвоенной сходной информации и специально сформированных навыков. В отличие от них у более продвинутых представителей млекопитающих и птиц диапазон ситуаций, в которых они могут проявлять эту способность, несоизмеримо более широк. Создание нового решения не столь сильно зависит у них от конкретной ситуации и опирается на более широкий диапазон имеющейся у них информации и навыков.
Наличие способности к экстраполяции и к некоторым формам обобщения у рептилий, а также способность наиболее примитивных млекопитающих и птиц решать простейшие элементарные логические задачи имеет особое значение. Этот факт позволяет утверждать, что основы для возникновения мышления человека — сложнейшей из форм его психики — возникли на достаточно ранних этапах эволюции, хотя настоящее развитие этих функций произошло только у предков современных гоминид.
Разнообразие форм рассудочной деятельности даже у животных, не относящихся к приматам, позволило Л. В. Крушинскому высказать гипотезу о связи уровня развития вида и степени «сложности» свойственного ему элементарного мышления.
В экспериментах было отмечено, что более высоко организованные животные могут решать большее число задач по сравнению с более примитивными. Л. В. Крушинский предположил, что это может отражать тенденции развития когнитивных функций в процессе эволюции. Он полагал, что эти тенденции состояли в увеличении числа «эмпирических» законов, которыми животные способны оперировать, и которые лежат в основе разумного поведения. В арсенале современной науки о поведении имеется целый набор методик, которые можно использовать для исследования основных классов позвоночных. Благодаря этому удалось создать многомерную количественную и качественную характеристику мышления у видов разного уровня развития. Именно сопоставление всего комплекса современных сведений позволяет надежно и убедительно охарактеризовать феномен «элементарное мышление животных» во всей его полноте.
Вторая задача исследований элементарного мышления животных состоит в том, чтобы показать, какой степени сходства могут достигать наиболее сложные когнитивные функции у человекообразных обезьян и человека, действительно ли между ними существует резкая грань, даже непроходимая пропасть, как это долгое время было принято считать. Современная наука заставляет ответить на этот последний вопрос отрицательно — в способностях антропоидов и человека отсутствует резкий разрыв и наиболее сложные психические функции человека в той или иной степени представлены у шимпанзе. Разумеется, не следует впадать и в противоположную крайность и переоценивать последних: ведь никто из них не вышел за рамки возможностей
В экспериментальных исследованиях было подробно показано, что высшие позвоночные (не только антропоиды) обладают способностью к обобщению, включая формирование довербальных понятий («число», «больше», «сходство» и т. д.). Этот уровень когнитивных процессов позволяет ряду видов млекопитающих и птиц решать тесты на символизацию.
Высокий уровень интеллектуальных способностей, проявленный при решении разного рода лабораторных тестов, реализуется и в способности антропоидов к освоению и адекватному использованию
Все эти данные представляются тем более убедительными, что по мере углубления анализа естественных коммуникативных систем высших позвоночных (гиббоны, шимпанзе, дельфины) в их структуре обнаруживаются отличия от видоспецифических языков большинства других видов. Показано, что языку дельфинов присуще свойство «продуктивности», что он организован в соответствии с определенными правилами. Элементы естественного языка шимпанзе также могут группироваться
Особенно сложные проявления мышления животных обнаруживаются при анализе социальной жизни шимпанзе. Л. В. Крушинский еще в
Вместе с тем, современный язык описания «социальных знаний» высших животных временами может заставить читателя заподозрить их авторов в возвращении к антропоморфизму, к простому приписыванию обезьянам человеческих свойств. Следует, однако, заметить, что логика построения современных экспериментов, а также разносторонние подходы к анализу из результатов учитывают такую «опасность» — они строятся на многократно проверенном материале объективных этологических наблюдений и промоделированы в лабораторных условиях. Это позволяет утверждать, что подобные обвинения в антропоморфизме неправомерны.
Примечательно, что в процессе развития исследований элементарного мышления происходило закономерное и необходимое изменение методологии. В середине XX века на смену простой констатации фактов и качественным описаниям пришел эксперимент с объективной регистрацией и скрупулезно точными количественными оценками всех параметров поведения. В конце XX века логика исследований вернула ученых к необходимости проводить не только количественный, но и качественный анализ наблюдаемых явлений, заставила учитывать результаты природных наблюдений. Большая заслуга в возвращении исследований элементарного мышления животных в «биологическое русло» принадлежит этологам. Накопленные современной этологией знания позволяют исследователю более надежно отличать истинно разумные акты от внешне «осмысленных» и «целенаправленных» действий, которые тем не менее составляют часть видоспецифического репертуара вида.
Итак, чтобы глубоко понять поведение животного, тем более столь сложную его функцию, как зачатки мышления, целесообразно анализировать его как можно в более широком диапазоне ситуаций. Тенденция будущих исследований элементарного мышления животных состоит во все более тщательном анализе природы предположительно разумных актов. В этой связи ученые вновь и вновь возвращаются к вопросу о соотношении наблюдения и эксперимента в исследованиях проблемы мышления животных и на каждом следующем этапе решают его на новом уровне.
Из статьи: M. Butovskaya. The evolution of human behaviour: the relationship between the biological and the social//Anthropology. 2000. Vol. 38.
Биологический подход к культуре (предпосылки культуры и понятие протокультуры). Как и многие другие явления человеческой жизни, некоторые аспекты культуры могут быть проанализированы с точки зрения естественных наук. Наиболее сложной задачей является показать непрерывность развития между социальными структурами приматов и человеческим обществом и разрешить некоторые проблемы, касающиеся биологических оснований таких социальных институтов и свойств как способность к мышлению, передача социальной информации, системы родства, брака и социальная стратификация. Суть дискуссии между представителями естественных и гуманитарных наук состоит в том, что последние обычно настаивают на том, что язык был предпосылкой культуры. В то же время, специалисты по приматам и антропологи настаивают на другом: язык укоренен в культуре. В настоящей статье мы будем исходить из второго предположения.
Схожесть структур социальной жизни, наблюдаемая у приматов и человека, является критически важной для понимания того, как формировалось человеческое общество в ходе эволюции. Способность к самоузнаванию, целеполагание, долговременная память, предвидение действий другого, хитрость, понимание социальных связей в группе — вот только некоторые из предпосылок человеческого общества, которые мы можем наблюдать и у высших обезьян тоже.
Конечно, было бы недопустимым упрощением отрицать всякие различия между человеком и высшими обезьянами в отношении черт их культуры. И все же зачаточные элементы культуры очевидны по крайней мере у одного из видов приматов — у шимпанзе. Наблюдения за шимпанзе как в природе, так и в условиях неволи показывают, что эти обезьяны обладают многими из черт культуры, традиционно приписываемых культуре человеческой. Конечно, эти черты у шимпанзе развиты гораздо менее значительно, чем у человека. Ни один разумный исследователь не будет настаивать, что между этими культурами существует полная близость хотя бы в одном из аспектов. Вопрос, однако, состоит в том, в какой мере данные отличия являются следствием качественной уникальности человека.
Рассудочная деятельность и язык как критерии уникальности человека. Самыми важными вопросами в понимании сходств и различий между человеком и обезьяной являются вопросы, касающиеся рассудочной деятельности и языка и их зачатками у животных.
Основным фактором развития мыслительных способностей человека является пролонгированность его детского и пубертатного периода. И в этом отношении онтогенез человека радикально отличен от онтогенеза шимпанзе. Способность к связной речи развивается постепенно, основываясь на потребности быстро проговаривать связный ряд слов. В ходе эволюции по мере роста как общего интеллектуального уровня так и потребности передачи комплексной информации о прошлых событиях и планах на будущее, коммуникация постепенно становилась менее зависимой от своего непосредственного контекста. Огромный интеллектуальный разрыв между шимпанзе и человеком проистекает, следовательно, скорее от разницы в процессе обучения, чем от внутренних биологических различий.
Такая инновация как речь вызвала быстрые эволюционные изменения. Язык усваивался в культурном развитии и был мощным селективным фактором, стимулирующим биологические изменения. Члены сообщества, которые по тем или иным причинам были неспособны к усвоению данного эффективного коммуникативного средства, оказывались в изоляции.
Эксперименты по обучению шимпанзе и горилл языку, проводившиеся с начала
В настоящее время осуществляется долговременный межвидовой коммуникационный проект, основанный на американском варианте языка глухих и включающий в себя три гориллы. Данный проект показал чрезвычайно высокий уровень интеллекта у этого вида. Так, горилла по имени Коко овладела словарем более чем в 500 знаков. Она способна строить высказывания длиной в 3–6 слов и часто обращается с разговорами к людям. Данный проект показал наличие у горилл (хотя и в менее развитой форме) большинства аспектов человеческого поведения. Открытия, сделанные в Институте коммуникации шимпанзе и человека (Вашингтонский университет) многое прояснили относительно интеллекта шимпанзе и горилл, и позволили выдвинуть предположение, что передача способности к языку у обезьян может отвечать семейной модели. Одна из шимпанзе начала обучать своих детей американскому варианту языка глухих без побуждения со стороны.
Эксперименты по обучению высших обезьян языку показали, что они обладают рассудочными способностями, достаточными для овладения языком и при условии адекватного социального окружения эти способности могут быть реализованы. Та концепция, что развитие языка связано с использованием орудий не вызывает у антропологов возражений. Недавние исследования обратили наше внимание на другую важную предпосылку возникновения языка: комплексность социального окружения. «Маккиавелевская хитрость, рассудочное отношение к окружающему, добыча пищи и технические навыки» могут играть роль факторов отбора на различных этапах человеческой эволюции, и в большинстве случаев эти факторы действовали в комплексе.
Из статьи Дерягиной М. А., Бутовской М. Л., Семенова А. Г. Эволюционные перестройки систем коммуникации в филогенезе приматов и гоминид (в связи с проблемой происхождения речи)//Биологические предпосылки антропосоциогенеза. М., 1989.
Связь манипуляционной активности и коммуникации у приматов. Важнейшим моментом в эволюции антропоидных обезьян было освоение двуногой походки и освобождение передних конечностей от локомоторной функции, что позволило шире использовать их для манипулирования предметами и обуславливало прогрессивное развитие орудийной деятельности. В эволюции приматов, особенно с усложнением их стадной организации, возрастала и роль передней конечности в общении. Усиление коммуникативной роли передних конечностей вплотную подводит нас к проблеме происхождения речи. Развитие звуковой речи согласно теории звуковых жестов признается более поздним явлением, следовавшим за широким использованием ручных жестов. Изучение взаимосвязи манипуляционной активности, тактильной, жестовой коммуникации и вокала представляет интерес для решения вопроса о предпосылках формирования речи и орудийной деятельности в филогенезе приматов. Нами были выявлены некоторые общие тенденции в развитии манипуляционной активности и жестовой коммуникации:
а) увеличение роли передней конечности, кисти и пальцев в ряду от низших обезьян до антропоидов. Увеличивается роль передней конечности, кисти и пальцев в ряду от зеленой мартышка до шимпанзе при жестовой коммуникации. У антропоидов появляются жесты, выполняемые только пальцами. Наблюдается значительная дифференциация жестов за счет разных положении кисти;
б) увеличение разнообразия элементов манипуляционной активности и коммуникации у наземных видов по сравнению с древесными и
в) важным моментом является значительное разнообразие, дифференциация и качественно новая ступень в развитии манипуляционной активности и жестовой коммуникации у антропоидов по сравнению с низшими обезьянами.
Низшие узконосые обезьяны и антропоиды значительно отличаются по уровню развития манипуляционной активности и ее связи с тактильной, жестовой и вокальной коммуникацией. У низших узконосых обезьян манипуляционная активность в значительной степени связана с тактильной коммуникацией. Акустические сигналы часто сопровождаются жестами. Отмечается небольшая корреляция тактильных элементов, жестов и манипуляционной активности. У антропоидов звуковые сигналы связаны с манипуляционной активностью, но сохраняют связь и с жестами. Усиливается связь манипуляционной активности с жестами.
Можно предположить следующее: в эволюции приматов манипуляционные и коммуникационные функции руки развивались взаимообусловлено. На разных филогенетических уровнях у приматов происходили перестройки поведенческих коррелятивных систем. У антропоидов по сравнению с низшими узконосыми обезьянами более высокоразвитая манипуляционная активность, у них намечается «конфликт» между использованием руки в коммуникации и в манипулировании, и осуществляется переход от жестов к акустическим сигналам. Этот переход, возможно, облегчался связью жестов и звуков, выявленной на стадии низших узконосых обезьян. Однако жесты играют еще значительную роль в общении антропоидов. Точно также, вероятно, обстояло дело и с мимикой, которая вступала в «конфликт» с артикуляцией и тормозила развитие дифференцированного вокала.
На определенном этапе развития гоминид становятся необходимы более дифференцированные способы общения, чем стереотипная мимика и ограниченный жестовый репертуар, тем более что и мимика и жест («ручной разговор») стали мешать трудовой деятельности. Эти противоречия были разрешены с возникновением речи. Однако на первых порах мимика и жесты должны были компенсировать несовершенство речи. Впоследствии коммуникативная значимость мимики и жеста уменьшается. Рука становятся органом труда, мимика — преимущественно внешним выражением эмоций.
Из многочисленных теорий происхождения речи наиболее существенными, на наш взгляд, являются две теории:
теория фиксации звуковых сигналов. Согласно этой теории жизненные шумы, сопровождающие обыденные акты поведения, фиксировались как полезные приспособления к жизни вида и послужили основой для последующего развития речевой деятельности;
теория жеста как предшественника звуковой речи. Согласно этой теории язык человека был первично жестовым и связан с сигнализацией рукой более, чем с вокальными сигналами. Однако визуальный канал сменился
Согласно теории Уошборна, объединяющей две предыдущие теории, основу развития речи составила вокализация, но жест был обязательным вспомогательным моментом в этом процессе.
Вопрос о происхождении человеческой речи, ее предпосылках еще не решен окончательно. Изучение коммуникации у приматов проливает свет на пути развития специфически человеческих форм общения. В свете системного подхода предпосылки речи (вокальной) закладывались уже на уровне антропоидов в процессе и в тесной взаимосвязи с манипуляционной активностью. Далее у гоминид вокал превращался в речь, а манипуляционная активность в трудовую деятельность.
При решении вопроса о происхождении речи мы придерживаемся гипотезы Уошборна о взаимосвязи жеста и вокала. И это отчетливо выявлено нами на уровне современных антропоидов. Однако пытаясь найти истоки возникновения человеческих форм коммуникации на более глубоком уровне филогенеза приматов, мы обнаруживаем, что на уровне низших узконосых обезьян жест становился ведущей формой общения в системе коммуникации (макак бурый, павиан гамадрил), а вокал носит вспомогательную функцию, привлекая, концентрируя внимание особи партнера на жесте. Очевидно, в процессе эволюции происходит перестройка в паре жест — вокал — перестановка, и жест становится вспомогательной формой общения к вокалу. У ранних гоминид, вероятно, вокал становился ведущей формой коммуникации. Поскольку ранние гоминиды продолжают развивать тенденции, выявленные на уровне антропоидов, постольку к ним может быть применена универсальная закономерность, выявленная у антропоидов и характерная для их уровня.
Почему ведущая роль в коммуникации переходит к вокалу, а невербальные формы — мимика, жест — становятся дополнением к нему?
Из книги: Бутовская М. Л., Файнберг Л. А. У истоков человеческого общества. М., 1993.
Способность к мышлению,
Действительно, анализ социального поведения приматов, особенно высших, свидетельствует об их развитом социальном мышлении: животные способны сознательно дифференцировать в уме возможные альтернативные варианты и выбирать из них оптимальный. Примеры заранее хорошо спланированных действий описаны в группе шимпанзе. Заключались они в следующем: доминирующие самцы, желая получить поддержку самок, начинали вести себя подчиненным образом по отношению к ним;
Важным качественным отличием антропоидов по сравнению с другими приматами, сближающими их с человеком, является способность к самоузнаванию и самоосознанию. Об этом свидетельствуют данные ряда авторов, исследовавших реакцию шимпанзе, орангутангов и горилл на свое отражение в зеркале и применивших зеркало для рассматривания частей тела, недоступных глазу (например, горла).
Способность к самоузнаванию указывает на существование ряда уникальных когнитивных способностей и социальных стратегий, роднящих антропоидов с человеком. Какие же преимущества может дать особям самоузнавание? По мнению Г. Геллупа, оно ведет к развитию различных социальных стратегий, основанных на самоанализе, которые в свою очередь могут явиться толчком (стимулом) к усложнению умственной деятельности. Этот же автор полагает, что самоузнавание у приматов — побочный продукт социальной эволюции, связанной с необходимостью учитывать намерение и опыт других особей своего вида. Общие предки антропоидов и человека могли уже обладать способностью к самоузнаванию.
Сложные формы социального поведения, наследуемые социальные традиции, развитая орудийная деятельность однозначно свидетельствуют об исключительных потенциальных умственных возможностях антропоидов. Подтверждают это мнение и исследования, связанные с обучением антропоидов человеческому языку жестов (язык глухонемых). Особенных успехов в освоении амслена достигли гориллы:
Обучение антропоидов амслену позволило оценить их интеллектуальные способности сообразно определению этих качеств у человека: по оценке интеллекта горилла Коко набрала количество баллов, соответствующее нижней норме размаха вариабельности (IQ) коэффициента интеллекта, характерного для нормального человека.
Анализ результатов обучения шимпанзе и горилл амслену свидетельствует о наличии у них определенного типа лингвистического логического мышления. Они способны освоить семантические референты для слов подобно тому, как это делают дети. У антропоидов существует и определенная способность к концептуализации, считавшейся ранее качественно уникальным свойством человека.
Библиография
Бутовская М. Л. Эволюция группового поведения приматов как предпосылка антропосоциогенеза//Сов. Этнография. 1987. № 1.
Бутовская М. Л., Файнберг Л. А. У истоков человеческого общества. М., 1993.
Бутовская М. Л. Биология пола, культура и полоролевые стереотипы поведения у детей/Семья, гендер, культура. М., 1996.
Бутовская М. Л. Эволюция человека и его социальной структуры: новые факты, модели, комментарии//Природа. 1998. Вып 9.
Бутовская М. Л. Этология человека: история возникновения и современные проблемы исследования/Этология человека на пороге 21 века. М., 1999.
Выготский Л. С. Мышление и речь. М., 1996.
Дерягина М. А., Бутовская М. Л., Семенов А. Г. Эволюционные перестройки систем коммуникации в филогенезе приматов и гоминид (в связи с проблемой происхождения речи)//Биологические предпосылки антропосоциогенеза. М., 1989.
Дерягина М. А., Бутовская М. Л. Этология пpиматов. М., 1992.
Зорина З. А., Полетаева И. И., Резникова Ж. И. Основы этологии и генетики поведения. М., 1999.
Зорина З. А., Полетаева И. И. Поведение животных. М., 2000.
Зорина З. А., Полетаева И. И. Элементарное мышление животных. М., 2001.
Крушинский Л. В. Биологические основы рассудочной деятельности. М., 1986.
Резникова Ж. И. Интеллект и язык: Животные и человек в зеркале экспериментов. М., 2000.
Butovskaya M. L. The social organization and adaptations of early hominids to various environments during the
Butovskaya M. L. The Evolution of Human Behaviour: The Relationship Between the Biological and the Social//Anthropologie. 2000. V. 38. № 2.
Тема № 164
Эфир 04.11.2002
Хронометраж 58:09
www.ntv.ru