 |
 |
 |
gordon0030@yandex.ru
Гипноз и сознание
02.12.2002 
58:00
Стенограмма эфираЧто такое гипноз? Уникальное состояние мозга, не имеющее аналогов в психической деятельности человека? Может, это просто фаза быстрого сна, неглубокое изменение сознания или вариант артистической игры, основанный на представлении о том, как должен вести себя человек в состоянии гипноза? В чем секрет амнезии, так часто имеющий место в гипнозе? Можно ли загипнотизировать животное? О гипнозе, сознании и самореализации личности —
Участники
Петренко Виктор Федорович —
Кучеренко Владимир Вилетарьевич — психолог, психотерапевт
Обзор темы:
Краткий экскурс в историю гипноза. Человечество было знакомо с явлениями гипноза еще в глубокой древности. Многие приемы и средства вызывания этого состояния были известны служителям древнейших религий (заклинателям, колдунам, шаманам), нередко использовавшим их в целях врачевания. Храмы асклепиадов, «потомков» греческого бога медицины Эскулапа, были своего рода лечебницами, переполненными различными больными. Чаще всего больным, по их свидетельству, снилось, что сам Асклепий указывал им средство излечения... Для погружения в сон применялись блестящие предметы, металлические плоскости (так называемые «волшебные зеркала»), кристаллы, сосуды. В Египте, например, умели приводить человека в состояние гипноза, предлагая ему пристально смотреть на каплю чернил, на блестящие тарелки с нарисованными на них различными знаками и т. п. Явления гипноза были известны и древним евреям как состояние, в котором человек «спит и не спит, бодрствует и не бодрствует, и, хотя отвечает на вопросы, но душой отсутствует».
Гениальный врач, в свое время обвиненный в ереси, Ф. А. Парацельс (1493–1541) в своих сочинениях впервые употребил термин «магнетизм». Парацельс допускал взаимное влияние людей друг на друга; по его мнению, воля одного человека силой своего напряжения может влиять на духовную сущность другого, бороться с ней и подчинять ее своей власти.
Начало научного понимания гипноза положил в 1843 г. английский хирург Брейд; он же автор термина «гипноз». Он стремился выяснить, какие особенности человеческого организма содействуют возникновению гипнотических явлений, высказывая предположение, что они вызываются в ганглиозных клетках мозга, и пытался установить, какие отделы мозга принимают участие в этих изменениях.
В
В начале 20 в. в России И. П. Павловым была создана физиологическая концепция гипноза как частичного по глубине и локализации сна с сохраняющимся во время него очагом бодрствования. Наличие этого изолированного очага обеспечивает избирательность контакта загипнотизированного с гипнотизирующим (так наз. раппорт), составляющую главную особенность гипноза. Вызывается гипнотическое состояние с помощью особых искусственных условий, представляющих собой сочетание факторов, благоприятствующих засыпанию, с воздействиями, создающими и поддерживающими бодрствующий сторожевой пункт, посредством которого и осуществляется словесное внушение.
Отдельные симптомы гипнотического состояния и различные вариации нормального, физиологического сна могут быть объяснены различными степенями экстенсивности и интенсивности тормозного процесса. В частности, «...в сонном состоянии всегда есть бодрые деятельные пункты в больших полушариях, как бы дежурные, сторожевые пункты». И. П. Павлов иллюстрирует это положение случаями сна при ходьбе и езде верхом, когда торможение ограничивается только большими полушариями и не достигает нижележащих центров. Крепко спящая мать пробуждается при малейшем шорохе ребенка, в то время как другие, даже более сильные раздражители не будят ее; многие люди просыпаются в назначенное для себя время и т. п. И. П. Павлов говорил, что «никакой противоположности между бодрствованием и сном, какую мы обыкновенно привыкли себе представлять, не существует. Все дело сводится только к преобладанию, при известных условиях, то бодрых, то сонных пунктов в массе больших полушарий. Очевидно, что все часто поражающие явления человеческого гипноза есть понятный результат того или иного расчленения больших полушарий на сонные и бодрые отделы».
Таким образом, обычный нормальный сон и гипноз — явления одного и, того же порядка, различающиеся между собой только количественно, но отнюдь не качественно. Это положение наглядно подтверждают следующие факты: если оставить человека в гипнозе, не пробуждая его, то вскоре его частичный сон (частичное торможение) перейдет в обычный естественны сон (общее торможение) и он проснется сам от действия
Однако, когда появилась возможность исследовать биотоки мозга, изучать сон и гипноз с помощью электроэнцефалографии, то выяснилось, что между этими явлениями есть существенные различия. Известно, что биотоки мозга здорового человека обнаруживают при энцефалографии электрические колебания различной частоты. Причем при переходе от бодрствования ко сну эта частота все более уменьшается. Если человек бодрствует и
А вот при гипнозе электроэнцефалографическая картина оказалась совсем иной. Если в самых начальных стадиях гипноза, при «вводе» в него амплитуда альфа- и
Значит, по одним признакам гипноз сходен со сном, а по другим — с состоянием бодрствования? Значит, нет при гипнозе и того, что обычно характеризует сон, — торможения коры мозга, угнетения ее деятельности? Вот почему в последнее время ученые все настойчивее говорят о том, что гипноз и сон нельзя идентифицировать: что гипноз — это не просто частичный сон, а иного рода состояние мозга.
Отечественным исследователям (Н. А. Аладжалова и др.) удалось с помощью метода регистрации сверхмедленных колебаний потенциалов мозга зарегистрировать момент скачкообразного перехода начальной стадии гипноза — сомноленции — в наиболее глубокую стадию его — сомнамбулизм. При этом на фоне типичных для сомнолентного состояния волн на кривой колебаний потенциала в одном из отведений внезапно возникает сильный сдвиг уровня потенциала. Анализ развития гипноза показывает, что важную роль в управлении этим процессом играет степень значимости воздействия. По мнению ряда исследователей ведущее место в возникновении и протекании гипноза принадлежит далеко не полностью осознаваемым психологическим факторам — характеру воздействий, исходящих от гипнотизирующего, а также значимый установкам испытуемого (определяющим его отношение к социальной среде, личности гипнотизирующего, к самому процессу гипнотизации). В глубокой стадии гипноза эта доминирующая роль неосознаваемых психологических факторов особенно наглядна. Необычность подобного реагирования всегда казалась парадоксальной. Однако с позиции представления о человеке как о качественно особом существе такой характер реакции загипнотизированного на психологические воздействия предстает как вполне закономерное явление. Гипноз есть качественно определенное психофизиологическое состояние, возникающее в результате перестройки работы мозга на особый режим.
Отличительной чертой гипноза как состояния является строгая, не свойственная ни сну, ни бодрствованию избирательность усвоения и переработки получаемой информации.
Немало споров вызвал вопрос о разделении гипноза на стадии. Предлагалось его деление на 3,6,9,12 и более стадий. Наиболее принято разделение гипноза на 3 стадии: малый, средний и глубокий гипноз — по В. М. Бехтереву или стадии сонливости, гипотаксии и сомнамбулизма — но О. Форелю. Сонливость характеризуется легкой дремотой и мышечной релаксацией, во время гипотаксии наблюдается спонтанная и внушенная каталепсия (феномен восковой гибкости суставов и мышц). Сомнамбулизм — наиболее глубокая стадия гипноза в собственном смысле слова. Гипноз характеризуется рядом особенностей, среди которых следует прежде всего выделить так называемое снохождение (чем и объясняется название стадии — сомнамбулизм), а также возможность внушения галлюцинаторных образов, анестезии, получения извращенных реакций на предъявляемые реальные раздражители, амнезию пережитого во время гипноза, возможность осуществления постгипнотических внушений и др. Однако установлено, что даже находящийся в глубоком гипнозе человек способен оказывать сопротивление неприемлемым для его личности внушениям. Так, попытки внушить гипнотизируемому действия, морально недопустимые, приводили к внезапному выходу из гипнотического состояния, иногда даже с переходом в истерический припадок.
Психоаналитическая концепция открыла новый аспект анализа отношений между гипнотизером и гипнотизируемым с позиции теории перенесения и бессознательного, показав сложность этих взаимоотношений и несостоятельность излишнего упрощения проблемы. Психоаналитическая школа дает следующее определение глубокой стадии гипноза: гипноз — это психическое состояние такого уровня, которое позволяет человеку действовать непосредственно на уровне бессознательного без вмешательства сознании. Гипнотик действует в соответствии со своими бессознательными представлениями. Его поведение не связано с обычными представлениями сознания, оно строится в соответствии с той реальностью, которая существует для него на уровне бессознательного в данной гипнотической ситуации. Пока он находится в сомнамбулической стадии, реальностью для него являются его принципы, воспоминания, идеи. Все то, что окружает его в реальной действительности, имеет для него значение лишь в той мере, насколько оно вовлечено в гипнотическую ситуацию. Следовательно, реальная действительность не обязательно должна состоять для него из объективно существующих предметов со свойственными им качествами. Гипнотик может машинально писать на бумаге и читать им написанное. Но в такой же мере может вообразить себе бумагу и карандаш и манифестировать моторные движения письма, а затем читать им написанное. Истинное значение конкретного карандаша и бумаги зависит от жизненного опыта гипнотика; как только они пущены в дело, они перестают принадлежать его гипнотической ситуации в целом.
В самоучителе по гипнозу Р. Брэга (1992) есть удачное сравнение сознания с умным братом, а подсознание — с доверчивым, глупым братом, который верит абсолютно всему тому, что ему говорят, умный брат следит за тем, чтобы никто не обманул его доверчивого брата, потому что как только доверчивый брат войдет в контакт с кем — либо, он больше не услышит предостережений умного брата, он будет слушать и подчиняться другому. Поэтому цель гипнотизера состоит в том, чтобы обмануть, отвлечь сознание человека и войти в контакт с его подсознанием.
Деятельность обыденного сознания бюрократична. Когда снаружи спокойно, оно работает в своем монотонном режиме. Но достаточно сигнала из внешней среды, который бы врывался диссонансом в монотонный, привычный, накатанный ритм, и косное сознание пасует, теряется, ныряет за советом в иные инстанции психического аппарата, более глубинные, сокровенные, ведающие интуицией, опытом, памятью. И пока оно ищет ответ на вопрос, как воспринимать неожиданную ситуацию, человек автоматически входит в состояние транса (вспомним, транс — это временное состояние, когда сознание сужено и внимание сконцентрировано, погружено внутрь). Это состояние длится недолго (например, удивление, страх, испуг), но данного времени достаточно для информационного воздействия в виде внушения или программирования. И, если гипнотизер натренирован в плане наблюдательности и реакции, он успеет вложить необходимую установку.
Существует множество самых различных способов воздействия, но чем внешне банальнее прием, тем эффективнее он срабатывает. Вся техника строится на парадоксе. Если вы делаете или говорите не то, что от вас ожидается, как бы ломая тем самым логику развивающихся событий и нарушений прогноза. Нарушая прогноз, вы обрываете стереотип. Сознание вашего недоумевающего собеседника оставляет свой пост стража, открывая обезоруженное «я», на которое вы можете воздействовать. В подобных случаях гипнотизер вызывает эффект недоумения. Вот простейший пример, с которым мы сталкиваемся ежедневно.
По мнению Кюби, существенно значимым являeтся то, что гипнотизируемый временно отказывается от врожденных механизмов самозащиты и бдительности, отдавая свою Личность и чувство безопасности в руки другого. В исследованиях Хилгарда подавляющее большинство хорошо гипнабельных субъектов, указывая на сходство со сном, вместе с тем четко отличали гипноз от сна, подчеркивая то обстоятельство, «что тело будто спало, но сознание оставалось необычайно бдительным». Хилгард является ученым, который поддерживает мнение об активной природе состояния гипноза.
Л. П. Гримак считает, что «пусковым психофизиологическим механизмом гипноза чаще всего является филогенетически обусловленный рефлекс „следования за лидером“. Активация этого рефлекса вызывает непроизвольное снижение как сознательного контроля наличной ситуации, так и психической напряженности в целом».
Внушение выступает в роли организующего и охранительного фактора также и при отсутствии опыта поведения в сложной или незнакомой обстановке. В этом случае поведение человека становится подражательным, вследствие чего повышается степень внушаемости: человек нередко вынужден воспринимать рекомендации другого без критической оценки, полностью полагаясь на его опыт. Сами по себе волевые качества «ведомого» могут быть достаточно высокими, но они не включаются в систему отношений с «лидером», а направляются лишь на выполнение подсказываемых им действий.
Признание лидерства врача в вопросах гипнологии при положительном отношении к процессу гипнотизирования (что, в свою очередь, может быть связано с различной мотивацией) приводит к временному, ситуационно обусловленному снижению сознательных волевых процессов гипнотизируемого. Точнее сказать, волевые процессы временно не привлекаются «для участия в этой игре». Л. П. Гримак пишет, что «в качестве испытуемых мы нередко погружали в глубокий гипноз лиц с заведомо высокими волевыми качествами. Для этого нужно было лишь выработать у них откровенно положительное отношение к процессу гипнотизирования, полное понимание важности и необходимости этой процедуры для выполнения конкретной задачи. Разумеется, никаких отрицательных влияний на их профессиональную деятельность или волевые качества в дальнейшем не отмечалось. Наоборот, коррекция состояния и самочувствия в гипнозе на последующий постгипнотический период улучшала их работоспособность, тонизировала физически, повышала уровень выносливости. Мы останавливаемся на этих вопросах лишь потому, что еще и сегодня, причем не только из уст малообразованных людей, но даже из работ отдельных ученых, можно «узнать», что человек, «поддающийся» гипнозу, является «слабовольным субъектом».
В. Е. Рожнов (1985 г.) рассматривает гипноз как качественно особое психологическое состояние, отличающееся от сна и от бодрствования, которое возникает под влиянием направленного психологического воздействия. Первостепенное значение в развитии гипнотического состояния принадлежит далеко не полностью осознаваемым психическим факторам, включающим комплекс воздействия, исходящих от гипнотизера, а также значимым установкам гипнотизируемого. Особо ярко, по его мнению; доминирующая роль неосознаваемых психологических факторов вы ступает в сомнамбулической стадии гипноза, в которой их влияние становится безраздельным, превосходя по своей силе все другие воздействия, даже и весьма значимые биологически.
Согласно концепции В. Л. Райкова (1982 г.), гипноз — это естественный психологический феномен, повышенная потенциальная готовность психики к приему информации ее перестройка и реализации в деятельности. Гипнотическое состояние характеризуется максимальной мобилизацией резервных возможностей человеческой психики, когда расширение возможности управления ЦНС и ВНС, включая некоторые элементы бессознательного, в
Практика показывает, что человек, достигший даже глубоких стадий гипнотического погружения, которое уже само по себе усиливает во много раз эффект любого внушения (или самовнушения) не в состоянии реализовать сформированное желание, если он не обладает достаточным воображением, чтобы создать яркий образ «программы».
Обсуждая психологические механизмы гипноза, необходимо сказать, что гипнотизация практически не изменяет базисных свойств личности. Однако в глубоком гипнозе осуществляется перестройка работы мозга на особый режим, определяя специфику возникающего психофизиологического состояния. Надо полагать, что те процессы, которые его вызывают, затрагивают качественно иную сторону психологической сферы человека, отличающуюся значительной степенью автономности относительно психической структуры личности. Итак, гипноз представляет собой состояние, отличное по своим проявлениям как от бодрствования, так и от естественного сна. Несмотря на значительное число работ, посвященных выявлению физиологической и психологической природы гипноза, сущность самого феномена гипноза в итоге века исканий (первый международный конгресс по гипнотизму состоялся в Париже в 1889 г.) является до сих пор предметом острых научных споров, в которых обнаруживается как противоречивость отдельных эмпирических фактов, так и уязвимость теоретических позиций.
Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Искусство суггестивного воздействия//Российская наука: дорога жизни. М., 2002.
Язык упорядочивает любую информацию и структурирует ее в социально нормированные формы — образные
Г. Гегель в своей трактовке сознания делал акцент на гносеологической противопоставленности субъекта и объекта восприятия. В переживании, в эмоциях, — писал он, они слиты и не выделены. Когда я, касаясь поверхности стола, ощущаю ее «гладкость», это одновременно и характеристика текстуры предмета и мое субъективное переживание. Однако, выражая это ощущение в слове, я одновременно и обобщаю исходное переживание и отчуждаю, по мысли Гегеля, его от себя. В этой отчужденной знаковой форме, доступной социальной коммуникации, содержание моего переживания становится осознанным.
Иллюстрацией этого принципа могут служить наши старые исследования с постгипнотическим внушением. В качестве инструкции испытуемому, находившемуся в глубокой (третьей) стадии гипноза, внушалось, что по выходу из транса он не увидит некий объект (в данном случае сигареты). После сеанса испытуемый действительно не видел находившейся среди других предметов на столе пачки сигарет. Нами был обнаружен интересный эффект генерализации постгипнотической инструкции, заключавшейся в том, что испытуемые не воспринимали не только «запрещенный объект», но и другие, семантически связанные с ним. Так они не воспринимали отдельно лежащую сигарету, полную окурков пепельницу, иногда «не видели» спички или зажигалку. В другом случае испытуемый указал на зажигалку, но вертел ее в руках, называя «цилиндриком», явно не понимая назначения.
Но что значит «не видели» запрещенный объект? Перечисляя прочие объекты и указывая на них, они «не протыкали» пальцем невидимый. Это особенно было заметно в той серии экспериментов, когда запрещенными в рамках постгипнотической инструкции стали лыжи — предмет достаточно громоздкий. Испытуемые «не видели» не только лыжи, но и палки, тем не менее обходя их торчащие острые концы. Более того, когда в роли «запрещенного к восприятию» объекта был другой человек, учет параметров «невидимого» проявлялся наиболее явно.
Опишу яркий случай. Мы проводили длительный эксперимент в Зимней психологической школе. Чтобы сосед по комнате не мешал, мы сделали его «невидимым» для испытуемого. «Отсутствие» напарника в комнате явно проявлялось в поведении последнего, полностью его игнорирующего. Так, уже после выхода из гипноза на предложение отправиться на ужин он выразил желание подождать соседа по комнате, чтобы пойти вместе. Последнему же надоело безучастно сидеть, и, убедившись в отсутствии
Таким образом, восприятие (как во внешнем событийном поле, так и в области внутренне переживаемого) осуществляется не обязательно в виде обычной речи, но часто в форме внутренней, свернутой речи «про себя». Однако, являясь средством осознания окружающего мира и собственных переживаний, оно может и не осознаваться само по себе как таковое. Об этом писал еще Л. С. Выготский, подчеркивая, что понятия как таковые (в первую очередь так называемые житейские) могут и не осознаваться субъектом. Для этого они должны быть рассмотрены в системе отношений с другими понятиями. Чем больше таких системных связей может выделить субъект, например, в модели
Суггестивное воздействие в отличие от информирования или убеждения (например, при рациональной психотерапии) подразумевает такую форму коммуникации, при которой у респондента — человека, подвергающегося суггестивному воздействию, — происходит изменение установок, позиций, личностного смысла, образа «я» (или шире — картины мира), без контролирующей функции сознания. Субъект, подвергающийся подобному воздействию, идентифицирует себя с источником воспринимаемой информации (респондентом) или воспринимает ее как форму внутреннего диалога с самим собой.
Выдающийся ученый Б. Ф. Поршнев выдвигает интересую гипотезу о причинах возникновения множества языков из общего родственного корня — протоязыка, как следствие защиты от суггестивного воздействия слова. Первобытный человек не обладал развитой системой понятий и не мог отстраниться от речи другого как призыва к действию. Необходимостью защититься от чужого воздействия в целях сохранения своей групповой (племенной) ментальности и было, по мысли Поршнева, вызвано разделение родственных языковых семейств. Отчасти этот феномен сохраняется и в современной культуре, когда та или иная социальная общность трансформирует язык своей культуры с целью защиты от диктата заложенных в нем этических норм и правил, порождая, например, молодежный сленг или блатную феню.
Суггестивное воздействие языка сохраняется и в наше время. Тем не менее современный человек способен, поняв речевое сообщение, отделиться от него и выстроить свое отношение к содержащейся в нем информации. Когда на приеме у психотерапевта пациентка рассказывает о своей невыносимой жизни (ее тиранят муж и дети), психотерапевт не воспринимает это сообщение как непреложную истину, не включает ее тут же в свою индивидуальную картину мира, в которой жестокие мучители преследуют невинную жертву. Задача психотерапевта — понять пациентку, а значит, реконструировать ее текст в рамках ее же представлений о правильном и должном, в ее системе отсчета, возможно, искаженной неадекватными мотивами и желаниями. Продуктом рефлексии может стать, например, болезненный синдром «образа мира истерической психопатки».
Отсутствие подобной отстраненности от чужого слова ведет к усилению его суггестивного воздействия. Последнее может реализовываться в результате отождествления источника речевого сообщения и самого респондента, например, под гипнозом, когда он перестает воспринимать голос гипнотизера как внешний источник. Слово не только ассоциативно вызывает некий образ, но и несет энергетическое воздействие. Вернее, последнее, будучи сигнальным, запускает более мощные энергетические процессы.
В терминологии великого физиолога Павлова язык — вторая сигнальная система. Изначально устная речь была связана с важнейшими для жизни образами, действиями, переживаниями. Более сложные понятия, которые можно определить только через отношения с другими, возникли много позже. Поэтому любое речевое воздействие вызывает образы, ассоциации. С возникновением языка мир как бы удваивается. С помощью знаков (слово — один из важнейших элементов знаковой системы) человек управляет собственной жизнью, прогнозирует события и поведение других людей; наконец, он может построить любые идеальные конструкции.
Для поддержания нормального психического состояния человеку необходимы красивые образы, приятные переживания, гармоничные звуки. Даже если мы не обращаем на них внимания, все это воздействует на нас. Если человек живет с тревогой в душе, то на субсенсорном уровне происходит подпороговая суммация, и множество негативных переживаний, накладываясь друг на друга в конце концов вызывают фрустрацию, которая кончается срывом.
«Включая» образ, сама речь в определенном плане программирует поведение человека. В прошлом веке ставился такой варварский эксперимент: преступникам, приговоренным к смерти, закрывали лица и якобы вскрывали вены (на самом деле по рукам стекала теплая вода) — приговоренные умирали... Если человек верит в силу происходящего — для него это смертельно. Верит в целебность — целебно (если ему не рекомендуют выпить яд, конечно). В сознании самого современного, образованного, прагматичного человека, как правило, есть области, отданные иррациональному, мистическому. Когда информация попадает в такую область, действия самого разумного человека могут быть непредсказуемыми.
В быту употребляется много оценочных слов, которые выглядят вполне невинно, но могут сыграть и роль кода, настраивая человека на те или иные поступки. Важно абсолютно все: кто говорит, кому, что, когда, как и при каких условиях. Чрезвычайно важно, кто к нам обращается. Чем значительнее этот человек для нас, чем больше его авторитет, тем сильнее «отдача». Такие виды речевого воздействия, как просьбы, похвалы, лесть, проклятия, приказы, увещевания, содержат мощный эмоциональный заряд. И соответственно воспринимаются. Здесь можно говорить о так называемой логике транса, которая не имеет ничего общего с логикой научных понятий. Логика транса основана не на аргументации, а на
Известно, что, когда животное попадает в ситуацию, не предусмотренную вековыми инстинктами, его поведение как бы перемещается на более раннюю стадию развития (пес начинает вести себя как щенок). Эта закономерность действует и в мире людей. Когда ломаются традиции, рушатся наработанные поколениями стереотипы, взрослый человек часто испытывает инфантильную потребность в руководителе, гуру. Воздействовать можно двумя способами: усиливая аргументацию (тогда тебя поймет взрослый, сильный человек) либо повышая авторитетность источника (этот способ ориентирован на детское в нас). «Я знаю истину! Я восстановлю справедливость!» — говорит некто (необязательно шарлатан). Впадая в транс, он может сам в это верить. Люди чувствуют силу личности и идут за ним. А поскольку тех, кто в новых условиях потерял почву под ногами, либо не нашел своего места, много, то бешеный успех имеют те, в арсенале которых главное — уверенная интонация.
Библиография
Бехтерев В. М. Лечебное значение гипноза. СПб., 1900.
Гримак Л. П. Резервы человеческой психики. М., 1987.
Овчинникова О. В. Гипноз в экспериментальном исследовании личности. М., 1989.
Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Искусство суггестивного воздействия//Российская наука: дорога жизни. М., 2002.
Петренко В. Ф. Основы психосемантики. М., 1997.
Райков В. Л. Гипноз и постгипнотическая инерция как модель исследования творчества//Психологический журнал. 1992. Т. 13. № 3.
Райков В. Л. Биоэволюция и совершенствование человека. Гипноз, сознание, творчество, искусство. М., 1998.
Рожнов В. Е. Гипноз в медицине. М., 1954.
Шерток Л. Непознанное в психике человека. М., 1982.
Aikins D., Ray W. J. Frontal lobe contributions to hypnotic susceptibility: a neuropsychological screening of executive functioning//Int. J. Clin. Exp. Hypn. 2001. № 49 (4).
Croft R. J., Williams J. D., Haenschel C. et al. Pain perception, hypnosis and 40 Hz oscillations//Int. J. Psychophysiol. 2002. № 46 (2).
Kirsch I. The response set theory of hypnosis//Am. J. Clin. Hypn. 2000. № 42 (3–4).
Meszaros I., Szabo C. Correlation of EEG asymmetry and hypnotic susceptibility//Acta. Physiol. Hung. 1999. № 86 (3–4).
Rainville P., Hofbauer R. K., Bushnell M. C. et al. Hypnosis modulates activity in brain structures involved in the regulation of Consciousness//J. Cogn. Neurosci. 2002. № 14, 15.
Raz A., Shapiro T. Hypnosis and neuroscience: a cross talk between clinical and cognitive research//Arch. Gen. Psychiatry. 2002. № 59 (1).
Rossi E.L. In search of a deep psychobiology of hypnosis: visionary hypotheses for a new Millennium//Am. J. Clin. Hypn. 2000. № 42 (3–4).
Williamson J. W., McColl R., Mathews D. et al. Brain activation by central command during actual and imagined handgrip under Hypnosis//J. Appl. Physiol. 2002. № 92 (3).
Тема № 178
Эфир 02.12.2002
Хронометраж 58:00
www.ntv.ru