 |
 |
 |
gordon0030@yandex.ru
Боги Древнего Египта
14.08.2003 
50:24
Стенограмма эфираРелигия древнего Египта моно- или политеистична? Какую роль играла религия в жизни и культуре древних египтян? Были ли древнеегипетские боги отдельными сущностями или проявлениями единого верховного божества? О богах Древнего Египта — историки Элеонора Кормышева и Андрей Зубов.
Участники:
Андрей Зубов — доктор исторических наук
Элеонора Кормышева — доктор исторических наук
Обзор темы
Русский богослов Владимир Лосский подчеркивал, что «политеизм есть лишь низший аспект монотеизма», а Мирча Элиаде
Однако, египтяне, как можно убедиться из текстов, успешно сводили в единство опыт локальных космических иерофаний.
Когда христиане называют Высшее начало всяческого бытия Сущим, Господом, Творцом, Вседержителем, Царем Небесным, Отцом; когда мусульмане дают Аллаху 99 прекраснейших имен — они ни на минуту не сомневаются, что за всеми этими именами и прозваниями стоит Единый, Сверхсущностный, абсолютно непознаваемый Бог.
Почему же исследователи часто отказывают египтянам в переживании за многими именами единого Начала, в чем никогда не решатся отказать христианину или мусульманину?
Для этого имеется несколько причин:
И, наконец, в четвертых, для ряда исследователей, придерживающихся христианских или иудаистских убеждений, представить себе монотеистическую религию, существовавшую до Авраама — «первого монотеиста», вероучительно нелегко. А Египет, часто упоминающийся в Библии и у отцов Церкви как страна классического многобожия, страна рабства и соблазна для богоизбранного народа, согласиться считать единобожным тем более трудно.
В учебной литературе, популярных и общих энциклопедических изданиях многобожие египтян обычно утверждается как общеизвестный и безусловный факт. Однако, среди специалистов по древнеегипетской религии столь безусловные утверждения ее многобожного характера редки.
Напротив, немалое число египтологов убеждены в существовании в Египте монотеистической традиции. Одни полагают, что традиция эта существовала всегда и притом главенствовала (Вире, Дриотон, Моренц, Вергот, Бадж), другие — что первоначальный монотеизм египтян впоследствии «зарос» многобожием (Пьерре). А Море, в духе характерной для начала ХХ века теософской эзотерики, писал, что для жрецов и посвященных в Египте был монотеизм, а народ коснел во многобожии.
Во второй половине ХХ века главенствующими стали три точки зрения: одни египтологи усматривали в Египте постепенное усиление монотеистической тенденции, окончательно утвердившейся в Новом Царстве, после неудачной попытки религиозной реформы Эхнатона, другие восприняли предложенную индологом Максом Мюллером теорию генотеизма, в соответствии с которой во время обращения к любому богу, именно его молящийся полагает наиглавнейшим, а всех прочих — вторичными и из него возникшими, а третьи находили все новые аргументы в пользу изначального почитания египтянами Единого Бога.
Приверженец первой позиции, немецкий исследователь Эберхард Отто отмечал, что «В позднюю эпоху египтяне усматривали деяния различных божеств как проявления безымянной божественной силы, пребывающей по ту сторону их». Эту же точку зрения утверждал в своих исследованиях Моренц.
Сторонник второго воззрения — русский египтолог Александр Пьянков, отмечал, что «исторически каждый бог был склонен возрастать до вседержительства, до всецелой полноты божественного.<...> Все иные божества поглощались тогда этим богом, превращаясь в одно из его качеств, в его частное проявление».
Однако, серьезный анализ египетских памятников не позволяет ограничивать монотеистическую тенденцию лишь Новым Царством или превращать египетских поэтов и священников в глуповатых простецов, способных каждого бога в момент молитвы считать главным, и в то же время верить, что равноглавных богов множество. Хотя и ясное артикулирование единобожия в послеамарнский период, и именование Творцом и Господом всяческих равно и Амона, и Ра, и
Знаток древнеегипетских древностей Бадж решительно подчеркивал: «Изучая древнеегипетские религиозные тексты, читатель может убедиться, что египтяне верили в Единого Бога, самосущего, бессмертного, невидимого, непостижимого, творца неба, земли и подземного мира,... а также бестелесных существ — вестников, исполняющих Его волю и слово. Именно эту часть их воззрений следует признать основополагающей... ибо на ней базировалась религия и теология в целом. Надо также отметить, что, как бы далеко в прошлое мы ни углублялись при изучении египетских текстов, вряд ли мы
Эти мнения египтологов начала ХХ века подтверждает крупнейший современный знаток египетской теологии Эрик Хорнунг: «Мысль, что все боги в конечном счете являются проявлениями или ипостасями некоторого Божества, многократно появляется в египетском богословии и религиозной поэзии, особенно в эпоху Нового Царства. <...> С конца Древнего Царства солнечному богу молятся под разными именами, как божеству наиважнейшему и как создателю и держателю всего движущегося и недвижимого»
Действительно, хотя Новое Царство дает нам бесспорные свидетельства монотеистических воззрений, но и Среднее, и Древнее Царство также дают нам примеры единобожия, может быть не всегда так ярко выраженные и не столь настойчивые, как строфы папируса Булак 17, станцы Лейденского папируса I.350, гимны из храма Амона в оазиса Харге или из храма в Эсне, но не менее ясные и глубокие. Не следует забывать, что для общеизвестного не требуются длинные аналитические изыскания, достаточно лишь намека, чтобы в уме слушателя проявился желаемый образ. А всё, что имеет отношение к божественному, и вовсе страшится слишком большой ясности, в силу принципиальной невыразимости Сверхсущностного.
Ян Ассманн указал на присутствие в Египте с древнейших времен как «имплицитной теологии», растворенной в ритуале, в священнодействии, так и «эксплицитной», ясно выраженной в богословских сочинениях. По мере усложнения, «старения» египетской культуры многое «имплицитное» эксплицировалось, проговаривалось внешним образом, как бы страшась быть непонятым или утраченным.
Многие ученые, пишущие о представлениях египтян о божественном, не отрицая в принципе монотеистический строй египетской религии, стараются все же подчеркнуть, что это единобожие не совсем настоящее, и для его описания используют термины «космический монотеизм», «солярный монотеизм», как бы противопоставляя такой монотеизм «совершенному» монотеизму Библии и Корана.
Однако, термины «космический монотеизм», «солярный монотеизм» не несут в себе никакого особого теологического смысла. Если есть один Бог, творец и держатель мира, то и солнце, и космический строй, и все стихии равно подвластны ему — и тогда это просто монотеизм. Если же люди верят во многих самовластных богов, которые находятся друг с другом в сложных, подчас конфликтных отношениях и при этом ни один из них не считается создателем бытия (такой религиозный тип нам наиболее хорошо известен по олимпийской религии классической Эллады), то можно уверенно говорить о политеизме, многобожии.
Что же касается богословских воззрений египтян, то никаких конфликтов верховных богов друг с другом, сходных с борьбой Зевса с Кроном, Крона с Ураном, Прометея с Зевсом нам вовсе не известно. И Атум, и Ра, и Амон, и Птах воспеваются в качестве творцов и держателей мира не враждебными друг другу конфессиональными группами, но одними и теми же египтянами, в соседствующих на одних и тех же папирусах гимнах. И намного вернее, чем надуманный и искусственный генотеизм, объясняет этот факт предположение, не раз заявленное самими египтянами, что все эти имена суть только проявления Единого.
Другие боги воспринимались как образы, имена (rn.w) почитаемого Единственного Бога: «Царь единственный, сущность богов, носящий множество имен, число которых незнаемо», — писали египтяне о Творце. «Для египтян различные боги с их особенными именами были всего лишь ипостасями или проявлениями Единого, Которого они именовали nTr» — точно указывал Вергот. И именно поэтому начиная с Древнего Царства «все боги творцы носили солярные атрибуты и именования» (Хорнунг). Классик немецкой египтологии Г. Юнкер не уставал утверждать, что под именами Амона, Атума, Гора и Птаха изначально почитался в Египте единый «наидревнейший Бог» (nTr wr). Эту же точку зрения поддерживал Г. Кеез. Средствами иконографии и ономастики египтяне старались подчеркнуть, что за множеством проявлений и сил они не перестают различать Нечто Единое и Простое.
И когда Р. Антес пишет, что «Представление о Боге как о правителе мирозданья не существовало до того, как царство Гора утвердилось около 3000 года до Р.Х.; и, более того, открытие единого Бога произошло не вдруг, но было результатом объединения страны Египта», — он доказывает прямо обратное. Ведь мы не имеем ни одного текста, написанного до начала III тысячелетия, и потому о наличествовавших тогда представлениях о божественном можем судить лишь по данным археологии и по позднейшим письменным памятникам. Памятники археологии слишком грубы, чтобы на их основании с безусловностью судить о наличии политеистических или монотеистических представлений, а первые же связанные тексты и «имплицитной» и «эксплицитной» теологии, как указывает и сам Антес, уже знают Единого Бога, правителя мирозданья. Идея же, что Небесное Царство возможно лишь как проекция царства земного — не более чем предположение, следующее из определенных мировоззренческих установок его автора, что в строгой науке, понятно, недопустимо.
И глубочайшее богословие «Мемфиского трактата», провозглашающее Птаха единым Творцом и Судьей вселенной, и немного наивные в своем «домашнем» благочестии поучения Гераклеопольского царя царевичу Мерикара, донесшие до нас верования египтян III тысячелетия до Р.Х., равно свидетельствуют о распространенности почитания в то время Единого Бога в долине Нила.
Исследователь древнейших памятников египетской письменности Петер Каплони обратил внимание, что в личных именах III тысячелетия
Примечательно, что в письменных памятниках Египта III тысячелетия существительное nTr часто появляется в форме единственного числа в личных именах и в поучениях (Кагемни, Птаххотепа, Мерикара), а в храмовых, заупокойных и иных богослужебных текстах мы намного чаще встречаем не абстрактное понятие, но конкретное божественное имя. Причина этой закономерности, видимо, в том, что дидактика и ономастика не предполагают призывания Бога, но только разговор о Нем или определение отношений Бога с носителем имени. В обоих случаях о Творце можно говорить в третьем лице. Когда же египтянин призывал Бога, он обращался к Нему в категориях второго лица и искал взаимодействия, синергийности с Ним. Для призывания, для просьбы и благодарения необходимо личное называние, иначе говоря, потребно имя. И вот, обращаясь к Единому Богу, египтянин просил Его явить ему
Размышляя о совмещении богословского дискурса с «практическим» благочестием в Древнем Египте (тема исключительно близкая для лютеранской мысли), Зигфрид Моренц указывал: «Египетское богословие... существовало для нужд верующих, поскольку оно облегчало им непосредственное переживание египетских божеств. Оно могло осуществлять это, поскольку раскрывало источник силы богов, которым молились люди, и, в конечном счете, являло (равно как и скрывало), Единого Бога, который стоял за бесчисленными божествами пантеона».
Если мы, уточняя, добавим к этому, по сути очень верному замечанию, что бесчисленные божества были или местными проявлениями Единого Бога, или разнообразными его энергиями, и египетские богословы, поддерживая в народе это знание, тем самым не давали простецам рухнуть в политеизм и демонолатрию, то тогда вывод немецкого ученого может считаться исчерпывающим решением вопроса о соотношении единобожия и многобожия в Древнем Египте.
Что же до многочисленных духов, которых египтяне также именовали nTr, то между ними и Богом Творцом всегда проводилось строгое различение. Египетские тексты многократно подчеркивают, что такие боги — сущности сотворенные, созданные Единым. «Очами Твоими вошли в бытие люди, а устами Твоими созданы боги», «Господин правды и отец богов», «сущность всех богов» — именуют Амона гимны P. Boulaq 17, а в гимне P. Berlin 3049 провозглашается: «Ты Бог, произведший богов, — Ты их всех сотворил. Воздевают они руки свои, прославляя Тебя!»[120–122]. В Текстах Ковчегов один из таких богов повествует о себе сам [Cof.T.312.IV,75]. То, что могущественные
Как и в позднейших религиях строгого монотеизма, в Древнем Египте старались не упускать принципиального различия между многоимённым единым сверхсущностным Богом, Творцом и Держателем вселенной, и сотворенными Им «богами по причастию» — духами и победившими смерть человеками. Но, так же как и в позднейшие эпохи и в иных религиях, различие это на практике время от времени умалялось, стушевывалось, а порой, в народном благочестии, отдельным именам, а то и сотворенным духам и достигшим святости человекам начинали поклоняться как божественности в собственном смысле слова. Достаточно вспомнить безуспешную борьбу ревнителей строгой ортодоксии с культом святых друзей Божиих — вали в исламе или причудливые представления о лицах Троицы и непорочном зачатии в русском народном православии.
Разномыслие египтологов в отношении представлений о Боге в Египте во многом объясняется тем, что для их реконструкции используются все доступные источники от богословски изощренных сочинений до народных стихов и сказок. Понятно, что ждать полного единообразия от столь разнообразных текстов невозможно. Но так же как христианство нельзя реконструировать по Голубиной книге или даже по деяниям Стоглава, так нельзя адекватно понять и египетскую религию по источникам времен духовной деградации и по наивным простонародным памятникам.
Как и в любой человеческой культуре, в Древнем Египте не прекращалась борьба теистической и демонистической тенденций, и последняя, временами, почти побеждала. Но, судя по лучшим и наиболее возвышенным памятникам всех трех тысячелетий древнеегипетской истории знание Единого и стремление к соединению с Ним любой ценой никогда не исчезали.
В этих, наивысших творениях египетского религиозного гения с безусловностью утверждается, что Бог един, что Он — создатель всей жизни и всего существующего, владыка времен, ведущий в вечность. Его не схватишь рукой, действия Его полны тайны и ничто не может воспрепятствовать им. Он — царь в Фивах, князь в Гелиополе и Великий Венценосец в Мемфисе. Он не видим, но Он внемлет молитвам. Он благосклонен к людям, когда они живут как должно. Он сокровенен и образ Его неизвестен. Один Он и нет иного, подобного Ему. Он — не primus inter pares. Он — Бог единственный. Всё остальное — и боги, и люди, и земля и небо — лишь творения Его.
Так думали египтяне и на пороге истории в начале III тысячелетия до Р.Х., так исповедовали они и в эпоху Нового Царства, ту же веру хранили они и в последующие века государственного упадка, с ней встретили они и зарю христианского благовестия.
Древнеегипетская религия — сложившееся системное мировоззрение с рядом характерных черт и особенностей и с широко развитым комплексом магии. Проблема бога — центральная для любой религии, предполагает в древнеегипетской религии корреляцию понятий бог и боги, что, в конечном счете, выводит на проблему монотеизма и политеизма. Древнеегипетская религия как совокупность
За трехтысячелетнюю историю цивилизации, различные боги выдвигались на первый план. Возвышение одних богов вовсе не означало уничтожения или умаления других, однако, абсолютная власть местного городского бога подтверждается множеством источников. Ярче всего об этом говорится в папирусе Инсингер, датируемом
Местные боги становились центральной фигурой мифов, считались творцами мира, то есть наделялись чертами, свойственными всем или почти всем богам пантеона. Хотя они и претерпевали определенные изменения, сливались с главными культами божеств, меняли содержание и форму, но сам факт их существования на протяжении тысячелетий египетской цивилизации позволяет отнести их к одной из важных черт древнеегипетской религии. Употребляя термин Яна Ассмана, имплицитная теология (= традиционные установки) — следует отнести этот элемент к одной из главных констант имплицитной теологии в системе египетского политеизма.
По существу, большинство богов древнего Египта были по происхождению локальными божествами того или иного нома. Некоторые из них в ходе исторического развития (борьбы номов, объединения страны, возвышения тех или иных центров) выдвигались на первый план и считались общеегипетскими, равно как и связанные с ними мифологические представления. Таковы, например, боги Ра, Тот, Птах, Амон.
Образы богов древнего Египта несут в себе зримые черты тотемизма. Черты древних тотемов в той или иной форме (голова культового животного, рога, звериные уши и т. д.) присутствуют практически у всех богов пантеона. В основе этого явления лежало мироощущение полного единства с природой, что прослеживается и в культе, и в ритуале, и в мифологии.
Проблема имплицитной и эксплицитной теологии (термины Асмана) — это два уровня исследования религии, а именно сущностный и мировоззренческий. Причем второй является логическим развитием первого, о нем можно говорить тогда, когда основные элементы явлений, уже достаточно кристализованные через накопление опыта, выходят за свои первоначальные пределы, создавая обобщенный образ и явление.
Боги по убеждению египтян были безусловными и абсолютными повелителями человека, они определяли его положение на земле. В своем поведении люди должны были руководствоваться желаниями и установлениями бога и жить так, чтобы боги были ими довольны. Боги определяли жизненный путь человека, о чем прямо говорится в «Путешествии Унамона в Библ», когда один из героев повествования молит бога о 50 годах жизни вдобавок к судьбе. Все произведения египетской литературы пронизывает идея теодицеи — бог творит добро и карает зло, которые возникли через ощущение и восприятие окружающего мира. Желание быть в милости у великого бога, проходит через все произведения автобиографической литературы: «Делай добро, чтобы долго жить на земле» — говорится в «Поучении Мерикара».
Судьба человека определялась при его рождении. Считалось, что роженице помогала богиня Месхент со своим супругом, богом судьбы Шаи и свитой, состоявшей из карликов Бесов и богини Таурт, изображавшейся беременной самкой гиппопотама. Шаи и Месхент приходят к Семи Хатхор, чтобы узнать судьбу новорожденного. Его судьба может быть прочитана по «Календарю счастливых и несчастливых дней» — первому в мировой истории астрологическому календарю, записанному на папирусе Cалье IV.
В разнообразных памятниках религиозного характера отсутствуют индивидуальные молитвы, как правило, обращения к богу адресуются от имени фараона. Исключением являются сохранившиеся молитвы Амону рабочих Фиванского некрополя, в которых звучат элементы раскаяния и ощущения греха. Эти уникальные тексты свидетельствуют о первой в истории попытке раскаяния, как важного атрибута оправдания в потустороннем мире. Очевидно, именно идеи теодицея породили сначала ощущения, а потом и убеждение в необходимости раскаяния. В основе этого лежала идея загробного воздаяния, получившая достаточно четкое отражение в древнеегипетских источниках.
Многообразие богов древнеегипетского пантеона порождает вопрос, как сумели сочетать египтяне представления о великом множестве богов с признанием практически в каждом из них
Различные уровни общения с богом (уровни эксплицитной теологии) подразумевают две главные сферы — общение служителя культа и общение обычного человека. В Египте, насколько позволяют судить тексты, преобладала первая форма, и волеизъявление богов в результате общения человека с ними осуществлялось через оракулов. Это различные знамения, указания, советы, которые могли быть получены внутри храма во время богослужения и вне его, во время религиозной процессии, во сне. Воля оракула часто проявлялась и потом трактовалась путем движений статуи бога. Большое значение имел оракул Фиванского Амона. В поздний период огромную роль приобрел оракул Амона в оазисе Сива. Задолго до знаменитой коронации Александра Македонского, которого оракул Амона в Сиве объявил фараоном, эти места посетил Лисандр, с целью получения предсказания от бога к концу Пелопонесской войны.
Различные центры (или школы) религиозной мысли известны в Египте — главнейшими из них были Гелиопольская, Гермопольская, Мемфисская, Фиванская. Основные группы богов, мифы и космогонии были созданы в этих центрах. Рассмотрев подробнее каждую из них можно увидеть некое общее начало, которое лежит в основе казалось бы на первый взгляд различных систем.
Древним богом Гелиополя считался бог Атум. Его имя в переводе означает «совершенный». Он считался первозданным, нерукотворным, изначальным богом, создавшим самого себя из первоначального хаоса, океана Нун. В наиболее раннем религиозном собрании изречений, Текстах Пирамид, о нем сказано: «Этот царь возник из Нуна, когда не было еще неба, когда не было еще земли, когда еще ничего не существовало, когда не было еще беспорядка, когда не появился еще тот ужас, который должен был исходить от Ока Хора».
В других текстах бог Атум отождествляется с Хепри, что означает «возникать», «становиться». В этом синкретическом образовании скрыта модель мира, как ее видели Гелиопольские теологи. Важнейший элемент космогонии — представление о возникновении мира из безбрежного мирового океана, на котором появился первозданный холм, давший начало пригодной для жизни части мира. Появившись сам по себе и не имея божественной супруги, Атум путем мастурбации создал первую божественную пару — бога Шу (воздух) и богиню Тефнут (влага). Они произвели на свет бога земли Геба и богиню неба Нут, из лона которой рождается солнце. Небосвод поддерживают Шу и Тефнут, составлявшие вместе со своими детьми персонификацию четырех космических стихий.
От Геба и Нут произошли Осирис и Исида, Сетх и Нефтида. Эти боги не являлись исконными богами Гелиополя, в частности, Осирис по происхождению был локальным божеством города Бусириса, однако, попав в Гелиополь, и соединившись с другими богами, появилась великая Гелиопольская девятка (или Эннеада богов). Здесь же в Гелиополе, сложилась традиция представлений о фараоне как живом Хоре, которая стала общеегипетской.
В Гелиополе складывается и развивается культ другого важнейшего египетского божества — Ра и его синкретического образования
Главным богом Мемфиса, столицы Египта эпохи Древнего царства, был бог Птах, местный бог Мемфиса. Счастливый случай сохранил для потомков «Памятник мемфисской теологии», в котором записана созданная Мемфисскими жрецами теогония и космогония, связанная с богами Мемфиса. Этот трактат, который был некогда записан на папирусе, к тому времени уже изъеденном червями, около 720 года до н. э. по приказу фараона Шабаки был переписан на черный гранитный камень. Памятник сильно пострадал, его язык был архаичен, было много пробелов в начале и в середине текста. Позднее крестьяне сделали из него мельничный жернов, просверлив отверстие в середине, отчего еще одна часть текста оказалась безвозвратно утраченной.
Исследование текста показало, что, скорее всего, он был составлен в эпоху IV — V династий, когда Мемфис стал столицей государства и резиденцией фараона. Концепция памятника связана с актом творения вселенной столичным
Исследование текстов показывает несомненную близость и взаимовлияние Мемфисской и Гелиопольской теологий. Взаимопроникновение идей этих двух великих теологических школ отчетливо проявляется в следующих отрывках «Памятника Мемфисской теологии»: «Возникший как сердце, возникший как язык в образе Атума, он Птах великий». «Его Эннеада перед ним — это зубы, губы, семя и пальцы Атума. Эннеада — это зубы и губы бога Птаха, уста которого назвали все вещи, породили Шу и Тефнут, породили Эннеаду». С другой стороны в тексте папируса
Религиозная система Гермополя (современный Эль Ашмунейн в Среднем Египте) известна по текстам позднего времени, происходящими не из Гермополя, а потому скорее всего имеющими поздние наслоения. Сам город Гермополь, со времени Среднего царства, назван «Восьмеркой». Главное божество Гермополя — Тот, который часто упоминается в Текстах Пирамид, однако не имеет связи с названием Гермополя как восьмерки. Восьмерка (или Огдоада) Гермополя — это восемь богов, почитавшихся в этом городе, в число которых Тот не входил. Этими богами были Нун и Наунет (первобытный океан), Хух и Хаухет (бесконечность), Кук и Каукет (мрак), Амон и Амаунет (скрытые). Боги изображались с телом человека и головами лягушек, а богини — с головами змей.
Во главе Огдоады был древнеегипетский
Фиванская религиозная система, сыгравшая огромную роль в возвышении Египта эпохи Нового царства, возникла позже описанных выше систем, и была тесно связана с экономической и политической ролью Фив, возвысившихся в периоды распада централизованного египетского государства. Особую роль приобрел здесь бог Амон.
В папирусе Булак Амон описан примерно также как бог Атум в Гелиопольских сказаниях. Амон не был никем создан, он создал самого себя и затем других богов, которые появились после него. «Ты один, который создал все, ты единственный, который сотворил живое, из глаз которого появились люди, из уст которого произошли боги».
В Лейденском гимне Амону описан акт творения мира, согласно Фиванской версии. Амон, появившись в образе гуся, великого гоготуна, начал творить среди молчания. «Вода и земля были в них (Фивах) вначале. И появился песок, чтобы обозначить границу пахотных земель, и обозначить их основную почву на холме. Так стала земля. Потом появились люди, чтобы благоустроить все города...Он (Амон) создал твари, чтобы они жили, он указал путь для людей, и их сердца живут, когда они видят его». Таким образом, Амон выступает в образе животворящей силы, оживляющей инертную массу. Собственно говоря также описан акт творения в Первой книге Бытия: «Вначале бог сотворил небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и дух божий носился над водой».
Развившись при XVIII династии, Фиванская религиозная система сумела превратить Амона в общегосударственного бога Египта, возвысив его над остальными богами Египта. Впервые в истории Египта появляется государственный бог. В Фивах образуется триада — Амон получает божественную супругу, богиню Мут, чье имя означает «мать», их сыном считается бог луны Хонс. Мут по происхождению была, очевидно, богиней коршуном и связывалась с озером Ашеру, располагавшемся чуть южнее Карнака. Хонс, как бог луны известен еще с Текстов Пирамид. Большой популярностью пользовался «Хонс, определяющий судьбу». Об этом боге рассказывается в стеле Бентреш. Идол Хонса был послан в далекую страну Бахтан, чтобы вылечить больную царевну. Согласно тексту, Хонс блестяще справился с возложенной на него задачей и, излечив принцессу, возвратился на родину.
Главные храмы Фив были сооружены в Карнаке и Луксоре. Почитавшийся там Амон носил царский титул «владыка тронов Обеих Земель», что отражало его положение как государственного бога. Карнак начал строиться в Среднем царстве, когда здесь было сооружено небольшое святилище Амона. Строительство Карнака было завершено только при Птолемеях. Воздвигнутые там храмы были посявщены Амону, Мут и Хонсу, были также храмы, посвященные Монту, Осирису и Птаху. Масштабы этого храма были огромны. Только в его Большой гипостильный зал мог бы поместиться парижский собор Нотр Дам. Внутренняя площадь колонн и стен, украшенных рельефами составляла 24 282 кв.м.
Храм в Луксоре был посвящен фиванской триаде —
История политического возвышения Фив, неразрывно связанная с культом Амона, позволила этому городу и его идеологической системе настолько укрепиться в Египте, что и после падения ХХ династии (около 1000 года) Фиваиде удавалось на многие века сохранить свое лидерство. Это была своего рода раковая опухоль на теле государства, в конце концов задушившая его самого. Царская власть ослабла настолько, что Египтом управляли верховные жрецы Амона,
Как и всегда в истории, когда женщины правили миром, около них оказывался верный друг, так при жене бога Нитокрис возвысился некто Монтуемхат, бывший всего лишь четвертым
Рассмотренные теологии и космогонии ведущих древнеегипетских религиозных центров при всем различии обладают одной общей чертой — процесс сотворения мира, как первый акт деяния бога, осуществляется из хаоса, который олицетворяет первобытный инертный океан. Учение о воде как начале всего сущего и демиурге, являющемся частью природы и возникающем из водного хаоса, впоследствии появляется у греков и в христианстве. Бытие мира представляется как постоянная борьба между силами хаоса и порядка, тьмы и света. Этот дуализм мышления, характерная черта древнеегипетских представлений о мироздании.
Одно из величайших достижений древнеегипетской теологической мысли — разработка представлений о потустороннем мире, искусство мумификации и строительство пирамид. Как можно судить по текстам и обрядам, умерший, попадая в мир иной оживал и нуждался в пище, воде, одежде, утвари, которую обязаны были поставлять ему его близкие.
Забота живых об умерших считалось главной обязанностью каждого египтянина по отношению к своим предкам. Сохранность тела для будущей жизни при этом считалась одним из обязательных условий приготовления к вечной жизни. По сути дела это была борьбы против смерти, которую египтяне считали злом, за вечную жизнь. Об этом говорится уже в Текстах Пирамид: «Твои кости не разрушаются, твоя плоть не болит, твои члены не отделяются от тебя». «Поднимись, возьми себе свой хлеб, соедини свои кости, встань на ноги...поднимись к этому своему хлебу, который я тебе принес».
Уже с конца Древнего царства в текстах наблюдается сочетание ритуальных и этических принципов, идеи этического характера отражаются в заупокойных биографиях вельмож. Примером этого служит «Поучение Мерикара»: «Не делай различий между сыном знатного и [человеком] низкого происхождения. Приближай к себе человека, соответственно его способностям».
Особое место в представлениях древних египтян занимало сердце — Иб, которое считалось вместилищем человеческого сознания. Оно являлось руководителем человека в его земной жизни, знало то, что находится внутри человека и то, что происходило с ним при жизни. В потустороннем мире оно свидетельствовало перед Осирисом и могло дать неблагоприятные показания против человека. Именно поэтому в числе заклинаний, записанных в Книге Мертвых, имеются те, которые просят сердце не свидетельствовать против умершего на суде: «Не выдумывай против меня клеветы перед великим богом, владыкой Запада! Ведь от твоего благородства зависит признание меня правогласным» — говорится в
Многообразие форм, пожалуй, самая важная черта древнеегипетской религии, которая почти никогда не отвергала и не предавала забвению старое. Отсюда кажущаяся порой противоречивость теологических построений, которые на самом деле подчинялись внутренней логике. Иными словами в период расцвета древнеегипетской государственности политеизм стал логическим развитием монотеизма, выражавшегося в идее творения мира единым началом. Политеизм предопределил развитие другой важнейшей черты египетской религии — синкретизма — слияния одного или нескольких образов богов в один, что породило особые формы — триады, а также явление адитивности (или присоединения) в образе бога, создающее новое не через органическое единство (синкретизм), а через приобщение или соединение двух богов. Главное, однако же, в том, что египтяне в силу внутренней логики теологического мышления сумели увидеть за множеством зримых богов единый образ Создателя.
Дуализм, пронизывающий все сферы египетской жизни и мировоззрения был в основе всех космогоний. Это выразилось в борьбе демиурга против сил хаоса и тьмы, света против мрака. В значительной мере это предопределило развитие
Библиография
Ассман Я. Египет: Теология и благочестие ранней цивилизации. М., 1999
Бадж У. Египетская религия. Египетская магия. М.,1996
Большаков А. О. Человек и его двойник. СПб., 2001
Зубов А. Б.
Коростовцев М. А. Религия древнего Египта. М., 1976
Кормышева Э. Е. Религия Куша. М., 1984
Кормышева Э. Е. Мир богов Мероэ. М., 2000
Культура древнего Египта. М., 1976
Матье М. Э. Избранные труды пор мифологии и идеологии Древнего Египта. М., 1996
Павлова О. Амон Фиванский: Ранняя история культа. М., 1984
Павлова О. И., Зубов А. Б. Религиозные аспекты политической культуры древнего Востока: образ царя//Религии Древнего Востока. М.,1995
Павлова О. Жертвенный ритуал в текстах пирамиды Унаса//Древний Египет:
Тексты Пирамид. СПб., 2000
Тураев Б. А. Бог Тот. СПб., 2002
Pavlova O. Rhyt in the Pyramid Texts: Theological Idea or a Political Reality//Institut Français d’Archéologie Orientale. Le Caire, 1999
Тема № 281
Эфир 14.08.2003
Хронометраж 50:24
www.ntv.ru