Эволюционная экономика

gordon0030@yandex.ru

Архив выпусков | Участники

↓№ 116↑

29.05.2002 Хронометраж

1:15:00

Почему неравновесность экономики обеспечивает ее прогресс? Чем ортодоксальная экономика отличается от эволюционной и почему она не может объяснить происходящее в России? Какая экономическая модель и концепция нужны России? О роли математических моделей в экономике развивающихся систем — доктор физ-мат наук Дмитрий Чернавский и академик РАН, доктор экономических наук Владимир Маевский.

Тезисы для дискуссии:

1. Во второй половине 20-ого века мировая экономика развивалась бурно, и неравномерно, что сопровождалось неожиданными явлениями: кризисы, «экономические чудеса» и т. п. Среди теоретических направлений современной экономической науки широко представлена т. н. классическая (неоклассическая или ортодоксальная) экономика. В её русле находятся так называемая «либеральная экономика» и течение «Mainstreem». Международные финансовые организации (МВФ и ВТО) руководствуются принципами и идеями ортодоксальной экономики. Главную роль в них играют США.

Однако, классическая экономика не смогла ни предвидеть, ни объяснить реальное развитие экономических событий последнего времени. Рекомендации МВФ и ВТО, адресованные другим странам (включая Россию), привели к отрицательным результатам.

Вопрос: в чем глубинные причины неспособности ортодоксальной экономики описать реальность? Наш ответ — дефектны исходные положения.

II. Исходные положения ортодоксальной экономики.

1) Люди стремятся к цели: потребители — получить максимальную пользу, производители — максимальную прибыль.

2) Движение к цели — процесс предопределенный, однозначно прогнозируемый и универсальный (т. е. одинаковый во всех странах). Результат процесса — равновесный рынок — тоже однозначен.

3) Движение к равновесному рынку происходит самопроизвольно и государственный контроль для этого не требуется и, более того, он не желателен.

III. Критика ортодоксальной экономики.

1) Экономика — развивающаяся система и должна строиться с учетом и в рамках теории развивающихся систем, конструктивность которой доказана на примере биологии, экологии и других естественных наук.

2) В этой теории показано, что при движении к цели, благодаря нелинейным обратным связям возникают неустойчивые и хаотические стадии. В результате могут возникнуть несколько различных конечных состояний равновесного рынка (т. е. явление бистабильности) Современная наука может предсказать, когда возникнет хаос, какие именно стационарные состояния возможны после хаотической стадии и сколько их. Наука может оценить вероятность различных вариантов, но не может дать однозначный ответ. Современная наука отказывается от однозначного предсказания будущего и тем отличается от астрологии и ортодоксальной экономики. Основной дефект последней — отрыв от других естественных наук и теории развивающихся систем, пренебрежение особенностями развития и, как результат, отрыв от реальности.

3) При наличии нескольких равновесных состояний общество не может само однозначно выбрать одно из них. Самопроизвольный переход из одного состояния в другое тоже невозможен. Эти проблемы должно решать государство с учетом особенностей и национальных интересов страны.

IV. Альтернативные направления — эволюционная экономика, «синергетическая» и «физическая» экономики имеют много общего и строятся на основе теории развивающихся систем. Сейчас они находятся на разных стадиях развития, но все они далеки от завершения. Тем не менее уже есть ряд важных результатов:

1) Выяснены механизмы быстрого развития за счет борьбы «новаторов» и «консерваторов».

2) Выяснена роль бимодальных («двугорбых») распределений по доходам и накоплениям в экономике и социологии.

3) Выяснены механизмы быстрых изменений состояния фирм и отраслей и роль этих явлений в экономической эволюции.

4) Выяснены механизмы и построены базовые модели возникновения кризисов и «экономических чудес».

V. За сухими понятиями фундаментальных наук, такими как «целевая функция», «однозначность», «бистабильность» и «бимодальность», стоят реальные события, затрагивающие интересы миллионов людей в разных странах (кризис в России, «чудо в Китае, экономический взлет, а затем застой в Японии и т. д.). Отсюда ясна социальная и политическая роль «сухих понятий» фундаментальной экономики.

Наша цель — довести до сведения людей:

Классическая (ортодоксальная) экономика и вытекающие из неё течения — либеральная экономика и Mainstreem лишены фундаментальной основы. Исходные положения их противоречат исходным положениям естественных наук и не соответствуют реальности.

Ссылки на якобы существующую «фундаментальность» упомянутых течений ортодоксальной экономики используются главным образом в политических целях.

Тема для дискуссии между собеседниками:

• Может ли организм (тело) быть идельной моделью экономики?

• Один считает, что да, другой — нет, потому что организм, тело, могут болеть.

Материалы к программе:

Из статьи Д. С. Чернавского «Эволюционная экономика и биологическая эволюция».

Эволюционная экономика — сравнительно новое направление, которое было начато работами Шумпетера, в России оно представлено работами группы В. И. Маевского. В рамках этого направления не раз высказывалась идея о том, что эволюционная экономика должна развиваться по аналогии с другими естественными науками и использовать их достижения.

Процессы эволюции существуют во всех науках: физике, химии и, разумеется, биологии. В этих процессах много общего и поэтому возникло специальное направление — теория развивающихся систем, которая охватывает все упомянутые области знания. В рамках этой теории выяснены общие закономерности, которые сводятся к следующему:

1. Во всех развивающихся системах возникает новая ценная информация (под информацией понимается выбор одного варианта из нескольких возможных).

2. Эволюция протекает не плавно (неравномерно). Этапы плавного развития (достаточно длительные) чередуются с кратковременными стадиями бурного развития (катастрофами в математическом смысле этого слова). Новая информация в основном возникает во время бурных периодов. В течение плавного периода состояние можно считать стационарным (точнее, квазистационарным). В действительности в любой развивающейся системе параметры стационарного состояния медленно меняются (на то она и развивающаяся). Однако, на этой стадии система успевает отследить изменения параметров и остаётся близкой к выбранному стационарному состоянию. В физике такой процесс называется адиабатическим.

3. Термин «эволюция» понимается в трёх различных смыслах: а) как стремление к одному из возможных и выбранных стационарных состояний после катастрофы — это сравнительно быстрый процесс; б) медленное развитие, отслеживающее изменение параметров, вплоть до достижения следующей бифуркации; в) быстрое отступление от стационарного состояния, когда последнее теряет устойчивость (собственно катастрофа).

Совокупность этих процессов составляет эволюцию. Однако, методы описания, исследования и моделирования этих процессов существенно различны. Часто слово «эволюция» употребляется без указания, о каком этапе идет речь.

В биологии эволюционные процессы наиболее изучены. Поэтому в эволюционной экономике чаще используют аналогию с биологической эволюцией, и соответствующие ей модели отбора и модели типа Лотки-Вольтерра. При этом преимущественно использовались представления так называемой дарвиновской эволюции и не принималось во внимание то обстоятельство, что во второй половине 20-ого века теория биологической эволюции была существенно развита и дополнена.

Современные представления о биологической эволюции.

В биологии различают два вида процессов развития. Первый относится к эволюции биосферы в целом, включая возникновение живых существ, появление новых видов, их развитие и исчезновение — филогенез. Второй относится к развитию многоклеточного организма от яйцеклетки до взрослой особи и называется онтогенез. При этом происходит изменение функций отдельных клеток, изменение формы организма и появление отдельных органов. Последнее носит название — морфогенез.

Между этими процессами много общего (онтогенез есть повторение филогенеза), однако есть и различие (онтогенез происходит существенно быстрее и при этом без изменения генома, т. е. мутации). Представления о филогенезе связываются с теорией Ч. Дарвина:

1. Эволюция генома происходит за счет точечных мутаций, вызванных облучением, температурой и другими мутагенными факторами;

2. Из возникших мутантов отбирается наилучший (наиболее приспособленный к существованию в данной экологической нише) вариант, который и закрепляется в эволюции;

3. Отбор происходит в результате борьбы за существование.

Эти положения часто используются в эволюционной экономике и при этом принимается, что аналогом точечных мутаций являются отдельные научно-технические инновации; аналогом борьбы за существование является конкуренция, в результате которой происходит отбор наилучшего производителя.

В представлениях об онтогенезе теория Дарвина практически не используется. Вся необходимая для развития информация уже содержится в геноме и поэтому мутации, отбор, и борьба за существование в онтогенезе не имеют места.

2. Среди главных факторов онтогенеза выделяют: 1) геном, как банк данных, в котором хранится вся необходимая для развития информация, накопленная в течение филогенеза; 2) индукторы — вещества, способные инициировать перестройку организма, важно, что в роли индукторов могут выступать неспецифические и даже случайные факторы; 3) компетенция — состояние организма, в котором он достаточно восприимчив к действию индукторов, мерой компетенции является чувствительность к внешним воздействиям.

Как упоминалось, онтогенез протекает не равномерно. Этапы плавного развития по предложению Уоддингтона называются креодами. В конце креода увеличивается компетенция, возникает переходная стадия (как правило, квазихаотическая, организм перестраивается и переходит на новый режим работы (следующий креод). Таких режимов может быть несколько. Какой именно режим будет выбран — зависит от генома, именно оттуда поступает подсказка о выборе следующего креода. Если по какой либо причине выбирается другой — развитие не прекращается, но вырастает урод, не способный к самостоятельному существованию.

В течение плавных стадий все процессы протекают за счет самоорганизации, т. е. физико-химических реакций. Параметры этих реакций задаются геномом в начале креода и затем до конца его не меняются.

Если сопоставить онтогенез с развитием экономики, то можно провести следующую аналогию.

(а) Главным фактором эволюции являются не сами инновации, а возрастание компетенции к ним. Аналогом компетенции можно считать эластичность спроса на инновации.

(б) Информация об инновациях уже содержится в архивах и извлекается оттуда по мере необходимости.

(в) Индуктор нельзя уподобить инновации, поскольку в его роли могут выступать случайные воздействия. Скорее, индуктором можно считать рекламу, моду и другие не экономические события, побуждающие обратить внимание на ту или иную инновацию.

Однако, эти представления относятся к началу века. Во второй половине 20-ого века наука о биологической эволюции была существенно развита и дополнена.

Во-первых, было показано, что основная часть генома живых существ вообще не участвует в их жизненном цикле. Заключенная в этой части генетическая информация не помогает (хотя и не мешает) протеканию жизненно важных процессов, тем не менее, этот информационный груз передается по наследству из поколения в поколение. Эта информация была названа нейтральной. С точки зрения ортодоксального дарвинизма излишки всегда вредны и нейтральная информация должна была бы исчезнуть. Однако, этого не произошло. Развитая на основе этих фактов концепция биологической эволюции получила название нейтралистской. Вопрос о том, насколько она противоречит ортодоксальному дарвинизму до сих пор остается дискуссионным. В действительности нейтральная информация — архив, который в природе хранится «на всякий случай» и используется очень редко. Однако, именно эти редкие случаи обеспечивают быстрый темп биологической эволюции. Особенно важную роль они играют в точках разветвления эволюции, т. е. при образовании новых видов.

Во-вторых, выяснилось, что основной движущей силой эволюции являются не точечные мутации, а блочные, которые существенно отличаются от точечных. Они заключаются в том, что новая информация возникает не за счет разрушения старой и создания её заново (как при точечных мутациях), а за счет комбинации уже готовых блоков информации. Для этого необходимо, чтобы архив готовых блоков уже существовал и передавался потомству. Отсюда ясна роль нейтральной информации.

В-третьих, в эволюции биосферы выбор играет не меньшую роль, чем отбор. Отбор — детерминированный процесс, поскольку отбирается наилучший. Результат отбора предсказуем и однозначен, т. е. в конце отбора реализуется только один (наилучший) вариант. Выбор — индетерминированный процесс, который происходит в состоянии неустойчивости. Результат выбора заранее не предсказуем, т. е. выбор происходит случайно и при этом выбирается не обязательно наилучший вариант.

Проведем аналогию современной теории биологической эволюции с экономикой.

(а) Главный вывод из аналогии — строить единую (универсальную) теорию (или математическую модель) экономики, независимо от фазы развития, бессмысленно. Точнее, такую модель предложить можно, но только после того, как будут по отдельности построены и исследованы модели плавных стадий и модели кризисов.

(б) Аналогом отбора в экономике является стремление к наилучшему равновесному состоянию. Само слово «наилучшее» означает, что такое состояние единственно. Попытки доказать это в экономике не увенчались успехом. Аналогом выбора является стремление к одному из возможных равновесных состояний, которых должно быть несколько. Выбранное состояние может оказаться не наилучшим, но устойчивым и существовать достаточно долго.

(в) Аналогом самоорганизации в экономике является свободный рынок (невидимая рука Адама Смита), а аналогом генома — государственное регулирование. Поэтому даже на плавных стадиях развития параметры процессов самоорганизации должны быть под контролем государства. В переходных этапах роль государства существенно возрастает. Без его вмешательства «свободный рынок» может ввергнуть страну в глубокую институциональную ловушку, что приведет к уродливому развитию.

(г) Аналогия блочных мутаций с экономическими процессами имеет два аспекта. Во-первых, в технике аналогом является создание новых конструкций (инноваций) путем комбинаций уже известных деталей, использовавшихся в прежних конструкциях. Вся история свидетельствует о том, что развитие техники шла именно таким путем. Во-вторых, аналог блочных мутаций — объединение нескольких (и даже многих) инноваций и традиционных технологий. Экономический эффект возникает, когда накапливается «критическая масса» инноваций. При этом оказывается, что каждая отдельная инновация была предложена уже раньше (как правило, в период очередной катастрофы), но не использовалась, а лежала в архиве.

(д) Если принять аналогию между эволюцией экономики и онтогенезом, то главным фактором развития являются не инновации, а способность общества к их восприятию (компетенция).

В заключение несколько общих замечаний, касающихся моделирования развивающихся систем.

. 1.Роль стохастики (случайности) в экономических моделях.

Принято думать, что в динамических моделях результат предопределен (что, вообще говоря, не верно). В действительности после усреднения стохастические модели дают столь же предопределенные результаты, что и динамические, и в этом смысле не являются альтернативой последних. Более того, при построении стохастической модели уже необходимо знать динамику (т. е. построить и исследовать динамическую модель).

Настоящей альтернативой полного детерминизма являются динамические модели, включающие точки бифуркации и неустойчивые процессы. В таких моделях может возникнуть хаос и непредсказуемость на макро уровне. Усреднить такие результаты по ансамблю уже нельзя, ввиду отсутствия последнего. Именно такие явления происходят в кризисных ситуациях.

2) Среди ученых широко распространено мнение о том, что любые процессы (в том числе экономические, исторические и т. п.) детерминированы и в них имеется цепь причинно-следственных связей. Часто это убеждение явно не оговаривается, но предполагается. Сейчас уже ясно (в результате развития теории динамического хаоса), что это убеждение неверно. При потере устойчивости причинно-следственные связи разрываются, и в местах разрыва появляется случайность.

В экономике убеждение в предопределенности результата особенно опасно. Нужно четко понимать, что в состояниях, близких к неустойчивым, даже казалось бы малые воздействия могут изменить результат на противоположный.

Из статьи В. Маевского «Эволюционная теория и технологический прогресс: Парадокс современного постиндустриального общества».

Парадокс состоит в том, что фундаментальная экономическая наука стран, успешно действующих в области технологического прогресса, до сих пор находится в плену так называемой ортодоксии, прежде всего — неоклассической теории, которая неадекватно воспринимает особенности технологически прогрессирующей рыночной экономики и в лучшем случае лишь констатирует такой прогресс (например, с помощью производственных функций, учитывающих роль науки и образования), но не объясняет его, не способствует его осуществлению.

Следствием данного парадокса можно считать то обстоятельство, что между ортодоксией и современным бизнесом в области технологий существует нечто подобное китайской стене. Одни не воспринимают других. В результате большинство ортодоксальных разработок замыкается не на практику, а на самое себя, а бизнес развивается без поддержки со стороны фундаментальной экономической науки. Если же говорить об экономической политике, то ортодоксия несомненно оказывает влияние на последнюю. Однако это влияние, в силу оторванности ортодоксии от реальных проблем технологического прогресса, нередко обретает негативный характер. Наиболее ярким свидетельством в пользу такого вывода можно считать рекомендации МВФ для переходных экономик, принятие которых привело к глубокому спаду производства в ряде стран и в первую очередь в России.

Ортодоксии противостоит эволюционная экономическая теория, которая рассматривает экономическое развитие как необратимый процесс нарастания сложности, многообразия и продуктивности производства за счет периодически повторяющейся смены технологий, видов продукции, организаций и институтов (правил поведения по Д. Норту) и которая в отличие от ортодоксии достаточно адекватно воспринимает особенности технологически прогрессирующей экономики.

Если для неоклассиков (ортодоксов) все экономические субъекты однородны, то для эволюционистов эти же самые субъекты изначально неоднородны. Согласно Й. Шумпетеру (в ХХ веке он внес наибольший вклад в развитие эволюционной экономической теории), все множество субъектов делится на новаторов, проектирующих, разрабатывающих и внедряющих новые технологии и продукты, и консерваторов, эксплуатирующих наличные технологии и стремящихся к неизменности институтов. Это деление присуще всем формациям: новаторами могут быть и вожди первобытных племен, и рабовладельцы, и помещики, и капиталисты, и директора социалистических предприятий, ибо эволюция — это процесс, присущий всем ступеням человеческой цивилизации. Игнорируя данное деление, неоклассики не в состоянии полноценно анализировать экономическую эволюцию и технологический прогресс как ее основной двигатель.

В качестве идеальной рыночной модели неоклассики рассматривают модель совершенной конкуренции, эволюционисты представляют рынок иначе. Во-первых, новаторы, когда они появляются на рынке со своими нововведениями, в течение некоторого времени (пока вдогонку за ними не бросятся имитаторы, т. е. субъекты, копирующие новаторов) оказываются монополистами в части этих нововведений, что несовместимо с моделью совершенной конкуренции. Во-вторых, эпицентром конкуренции с позиций эволюционной теории является борьба новаторов с консерваторами за рынки сбыта и рынки ресурсов. Причем исход этой борьбы, как правило, предопределен: новаторы вытесняют часть наименее эффективных консерваторов из экономического пространства. За счет этого как раз и происходит экономический и технологический прогресс. Неоклассики не обращают внимание на этот факт. В-третьих, конкурентной борьбе между новаторами и консерваторами неадекватен важный неоклассический принцип — все экономические субъекты максимизируют прибыль. На самом деле этим принципом руководствуются только новаторы. Консерваторы же, а их в каждый момент времени большинство, ориентированы на критерии выживания, в частности, пытаются не столько увеличить прибыль, сколько ее сохранить.

В неоклассических моделях предыстория не имеет значения, тогда как в эволюционных моделях она играет заметную роль. О важности предыстории в ходе экономической эволюции свидетельствует, в частности, такое обстоятельство. Экономические субъекты, выступающие в момент t в роли консерваторов, являются таковыми не столько из-за особенностей своего менталитета (инертность, пассивность и т. д.), сколько из-за того, что в предшествующие моменты t-1, t-2 и т. д. они вложили средства в модернизацию производства и в момент t не успели окупить свои вложения. Соответственно, новаторы, действующие в момент t, это нередко бывшие консерваторы, окупившие свои прошлые вложения.

Для неоклассиков одним из основных мотивов поведения совокупности экономических субъектов является движение к равновесию между спросом и предложением. Неравновесные состояния они рассматривают как нежелательные, которые нужно преодолеть. Для эволюционистов неравновесие — одно из основных условий развития. Смена технологий — неравновесный процесс в том смысле, что потребности общества в старых технологиях с течением времени оказываются меньше, чем возможности их производства, а потребности в новых технологиях больше, чем возможности. Именно это обстоятельство приводит к образованию прибыли от нововведений.

Итак, эволюционная теория в отличие от неоклассической отчетливо сориентирована на изучение особенностей технологически прогрессирующей экономики. Тем не менее именно неоклассика господствует в современной фундаментальной экономической науке, тогда как эволюционная теория занимает пока что периферийное положение. Причины столь странного соотношения сил в экономической науке лежат в слудеющем.

Первое. Мы полагаем, что будущее развитие экономической науки пойдет по пути синтеза эволюционной и неоклассической теорий. Вероятно, что в рамках этого синтеза неоклассика сконцентрируют внимание на решении задач статического характера (расчет текущих цен, тарифов, ставок процента, значений объемов выпуска и т. д.), а эволюционная теория — на задачах экономической динамики, прежде всего, динамики, основанной на переходных процессах (смены технологий и т. д.)

Второе. Парадокс современного постиндустриального общества свидетельствует о том, то представители технологического (инновационного) бизнеса в странах Запада, вполне могут обходиться без услуг фундаментальной экономической науки. Создается впечатление, что противостояние неоклассической и эволюционной теорий имеет скорее познавательное, нежели практическое значение. На самом же деле это не так. Значимость эволюционной экономической теории как отрасли фундаментальной науки с течением времени будет нарастать прежде всего в странах постиндустриального типа. Одной из центральных задач будущей эволюционной теории может стать задача по оценке различий между производственными и финансовыми инновациями с точки зрения устойчивости экономического развития.

Третье. Одной из причин индифферентности реальной экономики к господству неэволюционных (ортодоксальных) теорий является то обстоятельство, что за пределами фундаментальной науки трудится огромная армия экономистов, обслуживающих различные корпорации, фирмы, финансовые структуры и т. д. Эти экономисты ежедневно решают многочисленные задачи эволюционного типа. По сути дела они ведут прикладной эволюционный анализ конкретных аспектов технологического прогресса, в частности, прогресса в области высоких технологий.

Прорывные технологии и прикладной эволюционный анализ

С точки зрения эволюционной теории переход к принципиально новым технологиям, особенно в начальные его моменты, зависит не от цен и платежного спроса, а от потребностей экономических субъектов, заинтересованных в этих новых технологиях. Чем больше потребность в новой технологии превышает в момент t возможности ее производства, тем при прочих равных условиях будет выше ее цена как способ статического уравновешивания спроса и предложения. Существенно и то, что производитель принципиально новой технологии (новатор) заранее не знает, какова будет потребность рынка, поэтому традиционные аналитические методы принятия решения «производить или не производить» здесь не срабатывают. Однако если новатор все-таки решается перейти на эту технологию, то консерваторы неожиданно для себя начинают утрачивать свои позиции на рынке.

В исследовании Дж. Бауэра и К. Кристенсена в области управления процессом смены высоких технологий на уровне фирм (корпораций), опирающемся на эмпирические данные из сферы развития информационных технологий в США в период 70-х — 90-х годов ХХ века, ставится вопрос: почему практически во всех отраслях американской экономики компании-лидеры, как правило, не могут удержать свои высокие позиции, если технологии или рынок меняются. Ответ парадоксален: «Компании-лидеры погибают из-за одной из наиболее популярных и полезных управленческих догм: быть ближе к своим клиентам». Проведя многочисленные обследования компаний-лидеров (IBM, XEROX, Digital Equipment, Apple Computer и т. д.), авторы пришли к выводу, что «большинство хорошо управляемых, упрочившихся компаний лидируют в своих отраслях в деле развития и внедрения новых технологий, если эти технологии адресуются будущим нуждам их клиентов. Однако те же компании редко лидируют во внедрении новых технологий, которые не отвечают желаниям большинства их нынешних клиентов и предназначены только для маленьких или новых рынков».

Причины такого поведения кроются прежде всего в тех рациональных аналитических методах, которые применяются при инвестировании. «Эти методы созданы для того, чтобы избавиться от тех предложений продуктов и технологий, которые не адресованы нуждам нынешних клиентов».

В качестве иллюстрации негативных последствий такого рода политики (а она, на первый взгляд, безупречна), авторы статьи приводят историю компании «Seagate Technology» — одной из наиболее успешных в области микроэлектроники. Эта компания была первой, кто внедрил 5,25-дюймовые жесткие диски и второй в отрасли, кто создал 3,5 дюймовые диски (в 1985 году). Инженеры «Seagate» показали новые диски маркетологам, а те обратились к своим основным клиентам — «IBM» и другим производителям персональных компьютеров класса АТ. Однако последние не проявили интереса к этой новинке, поскольку им нужны были диски с емкостью памяти 40–60 мегабайт (первые версии 3,5-дюймовых дисков имели емкость только 10 мегабайт). В результате компания «положила на полку» свою новинку. Однако часть сотрудников «Seagate», не согласившись с таким решением, уволилась с работы и образовала новую компанию «Conner Peripherals», сфокусировавшую свою деятельность на продаже 3,5-дюймовых дисков на новые рынки: рынок портативных и рынок небольших персональных компьютеров. Параллельно «Conner» сумела увеличить емкость памяти своих винчестеров на 50% ежегодно. К концу 1987 (т. е. в течение почти трех лет) их емкость достигла того уровня, который требовался на основном рынке персональных компьютеров.

В статье Дж. Бауэра и К. Кристенсена наибольший интерес представляют обобщающие рекомендации относительно того, как распознать прорывные технологии и как дальше работать с ними:

1. Одним из подходов в выявлении прорывных технологий является исследование внутрифирменных противоречий по поводу развития нового продукта или технологии. Эти противоречия, как правило, возникают между маркетологами и финансистами, с одной стороны, и ведущими технологами (инженерами) с другой.

2. Если компетентные технологи считают, что новая технология будет развиваться с более высоким темпом (имеется в виду процесс улучшения качественных характеристик), чем темп увеличения нужд рынка, то данная технология хотя и не удовлетворяет запросам клиента сейчас, сможет удовлетворять им будущем.

3. Определить начальный рынок прорывной технологии можно лишь посредством создания информации о таких рынках, что предполагает ответы на вопросы о том, кто будет потребителем новой продукции, какие характеристики наиболее важны для них, какой будет цена. Менеджеры могут создать такую информацию, только проведя серию экспериментов как с продуктом, так и с рынком.

4. По мнению авторов статьи, крупная компания-лидер не должна выделять в самостоятельную организацию производства, связанные с дальнейшим развитием уже применяющейся технологии и даже производство прорывных технологий, если последние более привлекательны с финансовой точки зрения, чем те, которые используются сейчас.

5. Что делать, когда новый рынок становится большим, а первоначально маленькая организация оказывается коммерчески жизнеспособной? Большинство менеджеров полагает, что такую организацию следует включить в состав основной компании, так как ее постоянные издержки, связанные с проектными разработками, производством, продажами и распределением, могут быть разнесены на большее количество продуктов и потребителей. Дж. Бауэр и К. Кристенсен придерживаются иной точки зрения. Они считают, что компания должна состоять из набора самостоятельных бизнес-единиц, жизнь которых конечна. Одни бизнес-единицы только зарождаются, другие находятся в стадии расцвета, третьи умирают. Для того чтобы выжить, корпорация не должна мешать развитию молодых бизнес-единиц и своевременно закрывать умирающие. ё

Данные рекомендации тесно переплетаются с исследованиями других западных экономистов, обращающих внимание на роль малого бизнеса. Согласно данным Д. Бёрча, значительная часть новых рабочих мест создается фирмами-газелями (это предприятия с начальным объемом продаж от $100 тыс. и ежегодным темпом доходов не менее чем 20%). В период с 1990 по 1994 год «газели» создали 5 млн рабочих мест. В то же время общий рост уровня занятости по стране с учетом потерянных рабочих мест составил 4,2 млн человек. Такие результаты вызвали достаточно серьезные дискуссии в среде экономистов, поскольку с точки зрения ортодоксальной теории общего равновесия крупным фирмам свойственны меньшие затраты и большие прибыли, а потому, казалось бы, именно крупные фирмы должны обладать преимуществами для расширения производства и создания новых рабочих мест. Эффект, открытый Бёрчем, представляет существенно неравновесное явление, т. е. имеет отношение к эволюционной экономической теории.

Библиография

Бауэр Дж., Кристенсен К. Прорывные технологии: быть на волне//Вестник молодых ученых. Серия: экономические науки. 1999. № 1(4).

Кантарбаева А. Предпринимательство: институционально-эволюционный подход. Алматы, 2000.

Кимура М. Молекулярная эволюция, теория нейтрализма. М.: Мир, 1985.

Маевский В. И. Введение в эволюционную экономику. М., 1997.

Маевский В. И. Эволюционная экономика: состояние и перспективы//Белорусский экономический журнал. 2000. № 4.

Нельсон Р., Уинтер С. Эволюционная теория экономических изменений. М., 2000.

Постон Т., Стюарт И. Теория катастроф. М.: Мир, 1980.

Чернавский Д. С. Синергетика и информация. М.: Наука, 2001.

Чернавский Д. С., Старков Н. И., Щербаков А. В. Базовая экономическая модель экономики России. М., 2001.

Шумпетер И. А. Теория экономического развития. М., 1983.

Тема № 116

Эфир 29.05.2002

Хронометраж 1:15:00

www.ntv.ru

Сайт управляется системой uCoz