Теории антропогенеза

gordon0030@yandex.ru

Архив выпусков | Участники

↓№ 223↑

03.03.2003 Хронометраж

50:02

Стенограмма эфира

Когда и где возникла первая человеческая популяция? Был ли неандерталец нашим предком? Насколько физические и интеллектуальные способности современного человека ниже, чем у кроманьонца? И, наконец, что же сделало человека человеком? О хронологии заселения земного шара и будущем человечества — антрополог Александр Зубов.

Участник:

Зубов Александр Александрович — профессор, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки. Институт этнологии и антропологии РАН

Материалы к программе:

Антропогенез (от греч. «происхождение человека») — процесс историко-эволюционного формирования физического типа человека, первоначальное развитие его трудовой деятельности, речи, а также общества. Эволюционная ветвь человека отделилась от общего с другими приматами ствола около 4 млн лет назад. Человек и его ближайшие предки называются гоминидами. В настоящее время они представлены только одним видом — человеком разумным. 2 млн лет назад их было не меньше трёх. Останки древнейших гоминид найдены в Южной и Восточной Африке и принадлежали разным видам — австралопитекам и человеку умелому. У них разный объём головного мозга, различные формы черепов, но они ходили на двух ногах. Человек умелый, живший одновременно с австралопитеком (2,3–1,8 млн лет назад), первым из гоминид умел пользоваться примитивными каменными орудиями и огнём. Его мозг был гораздо больше, чем у австралопитека, но меньше, чем у современного человека. Со временем человек умелый превратился в человека прямоходящего (появился 2 млн лет назад), который впервые покинул Африку и проник в Азию, а потом и в Евразию. Этот человек пользовался более крупными орудиями (ручные рубила, острия и кливеры), чем ранние гоминиды. При их изготовлении применялась новая технология — оббивка каменной заготовки с двух сторон. Он со временем превратился в человека разумного, а тот — в современного. Впервые человек разумный появился в Африке и Европе около 500 тыс. лет назад. В Европе он эволюционировал в неандертальца (его кости были найдены в 1856 г. в долине Неандерталь в Германии). Считается, что к тому времени, когда в Азии и Европе появились современные люди, неандертальцы стали постепенно вымирать. 40 тыс. лет назад современные люди заселили большую часть мира.

Из статьи А. А. Зубова «Иерархия факторов антропогенеза»//Вестник антропологии. Вып. 2. М., 1996.

Формулировка «труд создал человека», передающая в урезанном виде мысль Ф. Энгельса, высказанную им на страницах «Диалектики природы» и ставшая непременным элементом «научного ширпотреба» в быту и, отчасти, в популярной литературе, требует многих существенных оговорок.

Труд — «первое и основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека». Вот эта-то оговорка «в известном смысле» имеет огромное значение, раскрываемое всем содержанием цитируемой работы, в которой выделяется целый ряд факторов антропогенеза помимо труда (значение которого подчеркивается бесспорно справедливо). Так, например, освоение двуногой походки описывается как решающий шаг для перехода от обезьяны к человеку, в качестве предка человека фигурирует необычайно высокоразвитая порода человекообразных обезьян, как важные компоненты системы факторов эволюции выделяются «взаимная поддержка и совместная деятельность», «членораздельная речь», пища — «химическое условие для превращения этих обезьян в людей». Таким образом, в работе, принадлежащей перу самого автора трудовой теории антропогенеза, рассматривается не один, а много важнейших и разнородных факторов, участвовавших в процессе становления человека.

Эти факторы можно объединить в две большие группы: экологическую и биологическую (сумма биологических предпосылок). Энгельс ставит трудовой фактор на первое место, устанавливая т. о. определенную иерархию по степени значимости. Этот вопрос требует особого внимания.

Во времена Ф. Энгельса еще не была разработана систематика гоминид и, соответственно, не сложились еще четкие представления об этапах эволюции человека. В настоящее время, говоря о факторах антропогенеза, мы прежде всего уточняем, о каком человеке идет речь — о первом человеческом существе, начавшем делать каменные орудия, либо об «анатомически современном» человеке. И здесь необходимо установить момент, когда труд «включился» в процесс эволюции человека как один из важных ее стимулов. Если подразумевать под «первым человеком» существо, приступившее к изготовлению орудий, то в силу простой логики его становление никак не могло быть детерминировано трудовым фактором в том смысле, в котором труд обычно принимался отечественными авторами. Иначе неизбежно возникает парадокс «курицы и яйца», напрашивается вывод о некоей «трудящейся обезьяне» (или, во всяком случае, трудящемся австралопитеке), которую, согласно основной идее, следовало бы, в то же время назвать человеком. Ведь по Ф. Энгельсу главное отличие человеческого общества от стада обезьян — труд, а труд начинается с изготовления орудий.

Непосредственной формирующей силой в данном случае, как и в любом процессе видообразования, выступает естественный отбор. Ф. Энгельс, упрекая естествоиспытателей школы Дарвина в неспособности понять значения труда в антропогенезе в силу «идеалистического влияния», не рассматривает в своей работе роль естественного отбора, вероятно, в силу жесткой установки, связывающей сферу жизни человека только социальными факторами. Бесспорно, что последние (включая и трудовую деятельность) играли возрастающую роль в эволюции рода Homo и создании им «искусственной среды», определяющей направление адаптивных процессов, но непосредственно «лепить» морфологическую и физиологическую специфику возникающего нового таксона они не могли. Игнорируя естественный отбор, мы не пойдём в этом вопросе далее давно оставленного наукой ламаркистского понимания эволюции.

Из статьи А. А. Зубова «Дискуссионные вопросы теории антропогенеза»//Этнографическое обозрение. 1996. № 6.

Обилие новых палеоантропологических находок значительно обогатило наши знания о ходе антропогенеза, но в то же время породило множество неожиданных затруднений с интерпретацией полученных материалов, а также прежних данных. К настоящему моменту в разделе антропологии, посвященном происхождению и эволюции человека, вопросов стало больше, чем ответов, и чуть ли не все проблемы стали дискуссионными.

Представления о становлении гоминид и человека, сложившиеся к середине нашего столетия, подверглись в настоящее время серьезной ревизии. Казавшаяся стройной и хорошо обоснованной стадиальная теория антропогенеза претерпела радикальные изменения. Оказалось, например, что последовательность эволюционных стадий, принятая ранее в науке, осложняется фактами длительного сосуществования таксонов разных уровней, что многие находки были неверно датированы, что краниологические комплексы ископаемых гоминид далеко не так жестко коррелированы с формами сопровождающей каменной индустрии, как считалось ранее. Противоречивые суждения возникли в антропологии по поводу времени возникновения семейства гоминид, реальности древнейшего таксона рода Homo, азиатского и африканского центров гоминизации. Вопрос о датировании момента отделения ветви гоминид от общего гоминоидного ствола согласован в науке лишь в том отношении, что это событие совершилось гораздо позже, чем считалось прежде. При этом, однако, диапазон оценок времени дивергенции остается значительным: 2,7–8 млн лет. Остальные датировки в основном располагаются между этими двумя крайними вариантами, причем чаще приводятся значения порядка 5–6 млн лет. Авторы-генетики, отстаивающие особенно поздние даты отделения гоминидной ветви, отдают себе отчет в том, что результаты их исследования противоречат палеоантропологическим материалам, а это вынуждает их идти на радикальный пересмотр теории эволюции гоминоидов конца миоцена и начала плейстоцена. Предполагается, например, что не двуногие формы произошли от четвероногих, а, наоборот, человекообразные обезьяны — предки шимпанзе и гориллы — были потомками двуногих, прямоходящих гоминид, в частности афарского австралопитека, возникшего 6 млн лет назад. Впрочем, делается оговорка, что данные «молекулярных часов» на основе митохондриальной ДНК могут дать искаженную картину дивергенции таксонов, если между последними имел место генный обмен. Вполне возможно, что такого рода факторы повлияли на результаты в случае слишком заниженных оценок времени, протекшего с момента разделения ветвей гомияид и африканских антропоидов. Наиболее адекватной датировкой, согласующейся со всей суммой накопленных наукой данных, представляется период между 8 и 6 млн лет до современности.

Потомками этих высших приматов были первые прямоходящие существа — австралопитековые — ранние представители семейства гоминид. И. Коппенс считает выделение этого семейства более значительным событием в эволюции живого мира, чем возникновение рода Homo.

По современным данным, первая популяция человеческих существ появилась на земле 2–2,5 млн лет назад. Иногда называют более ранние даты, но они пока не встречают всеобщего признания в науке. В 1988 г. китайский палеонтолог Хо Чуанкун опубликовал описание зубов, обнаруженных при раскопках в Юань-моу, провинции Юньнань и имеющих по оценке автора древность 2,8 млн лет.

Спор между сторонниками гипотез африканской и азиатской прародины человечества имеет давнюю историю.

После целого ряда крупных палеоантропологических открытий в Африке в течение трех последних десятилетий чаша весов едва ли не окончательно склонилась в пользу Африки, что подтверждает прогноз, сделанный еще Дарвином. Наука, однако, требует осторожности в выводах и готовности к различным неожиданностям, так что следует учитывать обе точки зрения на локализацию прародины первого человека, признавая право ученых на предпочтение той или иной позиции. На данный момент факты обязывают признать более обоснованной африканскую гипотезу.

Несмотря на ряд неясностей и противоречий в рассматриваемом разделе теории антропогенеза, бесспорно одно: в результате афро-азиатских миграций возникло два основных центра эволюции рода Homo — западный и восточный, в результате чего разделенные огромным расстоянием популяции Homo положили начало параллельным линиям гоминизации, которые в определенные периоды времени могли прогрессировать в изоляции друг от друга. Эти заключения, базирующиеся на достаточно очевидных фактах, породили множество вопросов, ответы на которые практически не найдены до сих пор.

Этот вопрос тесно связан с давним, поныне не прекращающимся спором между так называемыми моноцентристами и полицентристами, т. е. сторонниками гипотез возникновения современных рас человека из единого центра эволюции древних гоминид, либо из разных, независимых центров.

Представители подвида Homo, к которому принадлежит все современное человечество, появляются в Европе, по данным палеоантропологии, примерно 35–40 тыс. лет назад. Прежде в науке именно эти даты фигурировали как время возникновения современного подвида человека. В этот период повсеместно в Европе происходит быстрое вытеснение каменной индустрии типа шатель-перрон и ее замена на более совершенную ориньякскую форму. Возникают искусство, религия, родоплеменной строй, резко обогащается духовная жизнь. Происходит полный переворот всей жизнедеятельности человека, в огромной степени возрастает миграционная активность. Была ли это мутация, приведшая к возникновению нового подвида, или вторжение современного типа человечества откуда-то извне? Антропологи констатируют наличие в упомянутый период в Европе трех вариантов ископаемых людей: 1) неандертальцев; 2) людей современного анатомического типа; 3) промежуточных форм. Этот факт может свидетельствовать либо об эволюционной трансформации в пределах региона, либо о метисации с пришедшими «извне» мигрантами, в соответствии с чем антропологи разделились на сторонников либо первой, либо второй гипотезы. Есть еще третья точка зрения — гипотеза полного истребления неандертальцев пришельцами, но она не выдерживает критики в силу наличия промежуточных ископаемых форм. В пользу гипотезы метисации говорит стремительность описываемых событий. В период 31–36 тыс. лет до наших дней (время очень незначительное с точки зрения хода эволюции) в пределах сравнительно небольшого региона, на территориях нынешних Германии и Франции, присутствовали все три упомянутые выше формы.

В данной работе мы в основном придерживаемся гипотезы миграции человека современного типа в Европу из Африки и Азии примерно 40 тыс. лет назад и ассимиляции им неандертальского коренного населения.

В настоящее время в руках антропологов имеются уже достаточно достоверные доказательства, что человек современного физического типа произошел не 40 тыс. лет назад, как думали антропологи 50-х годов, а намного раньше, притом не в Европе. Это еще не означает, что прародиной человека современного подвида была Азия. Все больше данных свидетельствует о том, что следы первого человека современного типа, как и следы «самого первого» человека, опять-таки ведут в Африку.

Словом, процесс сапиентации в анатомическом смысле завершился в Африке на несколько десятков тысячелетий раньше, чем в Европе. Отсюда вполне убедительной представляется так называемая «афро-европейская гипотеза» немецкого антрополога Г. Бройера, согласно которой современный человек возник в Африке южнее Сахары более 100 тыс. лет назад, мигрировал в Переднюю Азию, а оттуда примерно 35–40 тыс. лет назад в Европу, где ассимилировал местных неандертальцев. Кстати Г. Бройер, как и автор данной статьи, склоняется к мысли, что в процессе ассимиляции имела место метисация между неандертальцами и мигрантами.

Сосуществование различных таксонов рода Homo — факт, открытый сравнительно недавно и находящийся в противоречии с прежней стадиальной теорией, исходящей из постулата «одного вида» (т. е. одного вида гоминид в каждый конкретный период времени). К числу новых достижений науки о происхождении человека относится также твердо установленный факт отсутствия жесткой связи между типом каменного инвентаря и эволюционной стадией того или иного представителя рода Homo.

После длительного сосуществования двух подвидов гоминид, примерно 40 тыс. лет назад массы популяций Homo пришли в движение. Вероятно, имел место демографический взрыв, увеличение плотности населения и резкий прогрессивный сдвиг в области материальной и духовной культуры.

Гипотезу африканской прародины современного человека в своем варианте поддержали генетики. Американский исследователь А. Уилсон, совместно с коллегами из Калифорнийского университета, предложил гипотезу так называемой «Африканской Евы»: все современное человечество, по мнению этого автора, произошло от одной женщины, жившей в Африке, южнее Сахары, примерно 100–200 тыс. лет назад. Вывод базируется на анализе мирового распределения типов митохондриальной ДНК. Предполагается, что Homo из африканского центра расселился по всей ойкумене, вытесняя все другие группы гоминид (без метисации}.

Резонно предположить, что в течение всей эволюции рода Ноmо в его пределах постоянно происходил обмен генами между самыми различными очагами формообразования, в частности между двумя древними первичными центрами эволюции Ноmо? западным и восточным. Таким образом, имела место «сетевидная эволюция», как нечто присущее роду Ноmo, как следствие особенностей бытия и развития этого рода. В свете всего сказанного гипотеза «Африканской Евы» представляется слишком односторонней: она не учитывает связей и взаимоотношений внутри многообразного, быстро развивающегося конгломерата групп, каким во все времена было человечество.

По-видимому, формирование различных расовых групп современного человечества протекало не везде одинаково и в сильной степени зависело от интенсивности метисационных процессов. В Европе и большинстве районов Азии, где большие массы населения могли свободно перемещаться по обширным территориям, богатым дичью и отличающимся благоприятным климатом, сложились оптимальные условия для постоянного генного обмена. Вследствие этого две самые большие современные расы — европеоидная и монголоидная (включая американоидную} — в полной мере приобрели характерные отличительные морфологические черты довольно поздно.

Вообще, краниологический монголоидный комплекс (в отличие от одонтологического) имеет очень незначительную древность. По европейским краниологическим материалам эпохи верхнего палеолита-мезолита можно заключить, что и европеоидная раса, учитывая все ее современные варианты, сложилась достаточно поздно.

Другие условия сложились в процессе формирования австралоидной расы: генный обмен в этом регионе был более ограниченным в силу географических причин, во всяком случае он был беднее в отношении разнообразия генных сочетаний по сравнению с зонами микроэволюции европеоидов и монголоидов. В силу этого, вероятно, выделилась более однородная, более «чистая» линия, в пределах которой основной исходный комплекс мог удерживаться в общих чертах в течение очень больших промежутков времени, так что современный морфологический вариант сохранил многие древние черты. Разумеется, речь не идет о полной «чистоте» и независимости австралоидной линии на протяжении сотен тысяч лет: вероятность такой ситуации крайне мала. Все сказанное об австралоидах в той же мере, если не в большей, относится к коренному населению Африки. После возникновения африканских популяций Homo вектор большинства миграций был направлен «вовне» — в сторону Европы и Азии, так что в пределы африканского континента поступало гораздо меньшее количество инородных генов, чем их «поставляла» Африка в другие части Света. Генный обмен происходил в основном внутри африканского региона, что ограничивало общее разнообразие и, как и в случае с австралийской расой, привело к консервации древних типов, сохранивших в процессе микроэволюции некоторые протоморфные черты.

Генетики констатируют необычайную устойчивость во времени генофонда современных африканских популяций. Так, американский исследователь Г. Дикон вычислил, что бушменский генетический комплекс существует уже по крайней мере 100 тыс. лет и, вероятно, уходит корнями в еще более глубокую древность эволюционной истории африканского человека.

Когда мы говорим о различиях во времени завершения формирования современных рас человека — это лишь один из возможных подходов к оценке относительной древности расовых типов. Под термином «древность» можно подразумевать также время отделения эволюционной ветви каждого рассматриваемого типа от общего ствола. По мнению ортодоксальных полицентристов, современные расы имели разных предков на уровне неандертальца. Тогда следовало бы приписать расовым комплексам (точнее их эволюционным линиям) древность порядка сотен тысяч лет, если не более. Исходя из современной моноцентристской позиции, необходимо признать, что все ныне живущие расы имели общего прародителя 100–200 тыс. лет назад, следовательно, их дивергенция происходила уже позже этого времени. Генетики-моноцентристы сходятся на том, что первой выделилась линия африканских негроидов, причем в качестве момента дивергенции называется максимум 92 тыс. лет, что на фоне данных других наук представляется правдоподобным.

Признание гипотезы сетевидной эволюции на всех этапах существования рода Ноmо в определенной степени снижает значение самой постановки вопроса о времени первичной дифференциации линий, ведущих к различным расам, если не считать проблем, связанных с древнейшим разобщением человечества на африканскую и азиатскую части. Сетевидная модель эволюции допускает в основном лишь дискуссию о соотношении сроков становления расовых и внутрирасовых таксонов в их современной форме, которую принято считать дефинитивной, завершенной на данный момент, хотя на деле это, конечно, означает лишь условную фиксацию наблюдаемого этапа развития.

Современное человечество — единый политипический подвид рода Ноmо, вобравший в себя большую часть генетического разнообразия всего этого рода на протяжении его эволюции, дивергенции и метисационных процессов.

Интеграция всех современных рас в один подвидовой таксон Homo sapiens и их исключительная генетическая близость друг к другу (расы генетически в 25 раз ближе друг к другу, чем шимпанзе к человеку) объясняются не только общностью их происхождения, но также постоянным обменом генами между дивергирующими популяциями, включая распадающиеся изоляты.

Из статьи А. А. Зубова «Тенденции эволюции человечества»//Расы и народы. Вып. 12. М., 1982.

Проблемы, связанные с будущим человечества, особенно с отдаленным будущим, нередко считают пограничной областью между наукой и фантастикой или же просто фантастикой, не имеющей под собой реальной научной базы. Однако современная паука уже сейчас располагает столь значительным объемом информации, что постановка такого рода проблем представляется вполне закономерной и своевременной. К тому же важность и актуальность вопросов футурологического профиля не подлежит сомнению.

Специфика человека как объекта исследования состоит в его «вселенскости» (по выражению В. И. Вернадского), в том, что человек по отношению к живому миру Земли является представителем качественно нового уровня движения материи и, таким образом, по эволюционной значимости представляет собой космическое явление. Поскольку эволюция человека есть часть всеобщей магистрали развития материи, его будущее не может рассматриваться вне связи с эволюцией Вселенной в целом.

В развитии и постепенном выявлении описанных магистральных тенденций можно видеть последовательное совершенствование самого эволюционного процесса, «эволюцию эволюции». Механизм этого явления был исследован и описан биологами-эволюционистами И. И. Шмальгаузеном и его последователями К. М. Завадским и Э. И. Колчинским.

Человек как результат магистральной эволюции обладает наиболее полным (для нашей планеты) «набором» магистральных качеств, универсальностью в масштабе всей планеты с частичным приобретением черт космического универсализма, высшей средовой автономией (проникновение во все экологические ниши без изменения морфофизиологических особенностей), огромным информационным потенциалом, что обеспечивает виду обширную «сферу ориентации». Магистральные формы в своем развитии и непрерывном восхождении по линии усложнения организации как бы «избегают» частных, временных оптимумов отношений со средой, вследствие чего вся магистраль в целом оказывается наделенной на некий практически недостижимый «абсолютный оптимум» для системы «Человек — бесконечная Вселенная».

Исходя из фундаментальных свойств магистрали мы должны, следовательно, предположить, что в будущем человечеству предстоит: 1) стать еще более автономной и универсальной формой бытия материи (например, освоиться в космосе, подводной среде и т. д.), овладеть новыми видами энергии, уменьшить свою зависимость от климатических условий, используемых сейчас природных пищевых и энергетических ресурсов; 2) значительно увеличить объем информации о мире, обогатить и уточнить «модель мира», делая акцент на прогностическую и «предваряющую» информацию, обеспечивающую надежность существования и развития на беспредельно большие сроки; 3) достигнуть состояния интегрированного многообразия (сохранения и увеличения индивидуального разнообразия без образования новых внутривидовых таксономических подразделений).

Говоря о будущем человечества, мы еще почти не касались вопроса, каков будет физический тип человека в будущем, как будут выглядеть наши потомки через сотни, тысячи, десятки тысяч лет. Одним из главных аспектов этой проблемы является изучение характера изменчивости антропологического типа современного человека. По этому вопросу существуют в основном две точки зрения: 1) в пределах вида Ноmo sapiens со времени его становления происходил процесс затухания стадиальной эволюции, стабилизации вида; 2) эволюция физического типа человека продолжается в наши дни и будет продолжаться в обозримом времени, что приведет к образованию нового вида.

Для решения этих проблем нужно прежде всего обратиться к анализу механизма, который мог бы в принципе привести к видообразованию. Если говорить о видообразовании путем ветвления, то здесь нужно было бы прежде всего предположить возможность действия отбора, направленного па дифференциацию, либо (или наряду с этим) — выраженного эффекта дрейфа генов. Описанная выше интеграционная тенденция в магистральной эволюции позволяет усомниться в наличии таких возможностей, особенно если речь идет о будущем. «Сдерживание» адаптивной радиации социальной формой бытия материи уже в верхнем палеолите исключило возможность дифференциации таксона с образованием ветвей, различия между которыми превышали бы подвидовой уровень. Дифференциация за счет образования изолятов и генетико-автоматических процессов также не может теперь достигнуть сколько-нибудь высокого таксономического уровня в силу кратковременности существования изолятов, их быстрого распада и процесса метисации, особенно с учетом быстрой смены общественных формаций.

Отбор на приспособленность к тем или иным видам человеческой деятельности также не может сыграть в обществе роль дифференцирующего фактора, так как с развитием науки и техники характер профессий быстро меняется, а генетическое разнообразие и запас пластичности человечества достаточны чтобы обеспечить самые различные сферы деятельности.

Можно думать, что по крайней мере в течение следующих нескольких тысячелетий никакие дезинтегрирующие факторы не изменят состояния интегрированного многообразия человечества. На протяжении этого периода будет постоянно возникать большое число новых индивидуальных комбинаций генов в пределах существующего генофонда Земли вследствие интенсивной метисации. Антропологически человечество будущих нескольких тысячелетий должно быть разнообразным и колоритным.

По футорологическим подсчетам, в течение следующего тысячелетия будет освоена Солнечная система, т. е. «космизация» жизни сильно продвинется вперед. Вероятно, пройдет еще несколько тысячелетий, пока будет сделан решительный шаг к освоению галактического пространства. Галактическая деятельность наших потомков должна получить полное развитие в течение 1–10 млн лет.

Следует учитывать, что не только в это отдаленное время, но еще гораздо раньше в принципе могли бы обнаружиться другие формы эволюционного процесса, способные изменить физический тип человека. Однако вероятность активного действия этих механизмов селективного характера в более или менее близком будущем, как правило, невелика.

Новые генные комбинации, складывающиеся в рамках имеющегося генофонда населения планеты, не дают селективных преимуществ и не представляют собой базы для видообразования. Активизация мутационных процессов и повышение процента генетических аномалий также не имеет перспектив в плане выработки нового вида. Тенденция к увеличению генетического груза либо будет устранена медициной (например, с введением антимутагенов), либо приведет со временом к выработке генотипов, более устойчивых к конкретным мутагенным факторам (в частности, к ионизирующей радиации) и, конечно, не являющихся основой для нового вида. Различного рода известные генетические уклонения не представляются селективно ценными, не могут быть подхвачены движущим отбором, а скорее будут систематически ограничиваться отбором стабилизирующим.

Некоторые исследователи предпринимали попытки прогнозирования морфологических особенностей будущего человека на основании так называемых профетических признаков (таких, как редукция числа ребер, зубов). Так, например, А. П. Быстров сконструировал модель скелета человека будущего (с огромным черепом, уменьшенным числом ребер, пальцев конечностей, беззубой челюстью). Нужно сказать, что профетические признаки, избранные автором, вряд ли действительно указывают будущие пути развития, так как они, очевидно, не имеют селективной ценности. Что касается размеров черепа, то их увеличение, во-первых, не есть обязательное условие совершенствования мозга, во-вторых, ограничено чисто биологическими факторами (дальнейшее увеличение черепа вызвало бы затруднения при родах).

Выработанные отбором на предыдущих стадиях эволюции «человеческие» особенности — высокоразвитый мозг, приспособленная к труду рука, совершенное вертикальное положение тела — оказались достаточными, чтобы обеспечить человеку нормальное функционирование в обществе в условиях самой сложной и быстро меняющейся искусственной среды. В связи с этим произошло резкое ослабление давления движущего отбора, что вызвало замедление каких-либо направленных изменений, в частности изменений в сторону дальнейшей сапиентации. С чисто биологической точки зрения вид оказался близким к оптимуму отношений со средой, следствием чего явилось бурное увеличение его численности. Нужно, правда, сразу же сказать, что оптимум в данном случае в корне отличается от «частных оптимумов» боковых ветвей эволюции: в данном случае не произошло серьезных биологических адаптивных изменений, так как среда «подгонялась» к виду, а не вид к среде. Такая инверсия оптимизации не уводит форму с магистрали, оставляя ее биологически неспециализированной.

С начала верхнего палеолита, как известно, темп эволюции человека резко замедлился. При этом было бы ошибкой полагать, что затухание стадиальной эволюции у неоантропа означает у него полное отсутствие всякой изменчивости по эпохам. Действительно, разного рода незначительные направленные и ненаправленные изменения в пределах вида Ноmo sapiens происходили и происходят.

Означает ли сказанное, что физический тип человека «законсервирован» навечно в его нынешнем виде? В более или менее обозримом будущем, т. е. на период, измеряемый тысячами и десятками тысяч лет, действительно, существенных видовых изменений, вероятно, не произойдет. Во всяком случае указаний на такого рода тенденции нет. Биология знает много случаев исключительной стабильности таксонов, так что биологическая стабилизация человеческого рода в условиях ослабления отбора и с учетом темпов эволюции предшествующих десятков тысяч лет не представляет ничего удивительного.

Стабилизирующий отбор — единственная форма отбора, сохранившая реальное значение у современного человека, стремится к закреплению морфофизиологического облика современного вида.

Естественно все же предположить, что чрезвычайно медленный процесс, направленный на дальнейшую «рационализацию» типа в условиях магистрального развития, вероятно, продолжается. «Биология общества» все же не остается безразличной к существенным сдвигам развивающейся ноосферы. Как стабилизирующая, так и движущая составляющие отбора будут направлены на поддержание анатомо-морфологической организации человека в соответствии с изменением содержания человеческой деятельности.

Конечно, человек при этом всегда будет сохранять характерную для магистрали неспециализированность, так что морфофизиологические изменения его типа будут играть подчиненную роль. Однако часть этих изменений, связанная с магистральным развитием (например, раскрытие каких-то новых резервов универсализации типа), может, накапливаясь со временем, дать существенный эффект в более отделенном будущем. Мы не можем сказать сейчас, какие именно новые стадиальные изменения вызовут в типе человека десятки и сотни тысяч лет развития (здесь необходимо было бы, вероятно, учесть и эффект искусственного вмешательства в структуру наследственности, от чего человечество вряд ли удержится), однако с уверенностью можем предвидеть, что это будут не черты морфофизиологической специализации (например, приспособления к каким-то частным видам деятельности), а сдвиги общего, генерализованного характера, направленные на усиление «набора» магистральных качеств, на дальнейшую закономерную и вечную магистрализацию. Конечно, при этом мы в первую очередь должны ожидать дальнейшей информационной эволюции. Она совершенно очевидна в современном человечестве в целом. Объем информации, которой располагает человечество, непрерывно растет, увеличивается активная роль информации в организации энергии. Иногда приходится слышать, что в этом случае мы имеем дело лишь с эволюцией общества, а не человека-индивидуума. Однако нельзя забывать, что нет общего без единичного, что общее проявляется в отдельном.

Индивидуальное сознание формируется на основе уровня, достигнутого общественным сознанием. В среднем культурный человек XX в. информационно богаче человека прошлого века. В этом можно видеть совершенный, мобильный механизм информационной эволюции на социальном уровне движения материи. Эволюция эта, выражая одну из главных тенденций магистрали, неуклонно продолжается и ускоряется. Однако можно спросить, возможны ли какие-нибудь морфофизиологические сдвиги в самом материальном субстрате информационной эволюции — человеческом мозге. Академик В. Куприянов выдвинул в связи с этим гипотезу о необходимости «третьего скачка» в эволюции человека (первый скачок — от обезьяны к человеку, второй — от неандертальца к современному человеку). Ученый считает, что новый вид человека возникнет не путем морфофи-зиологических изменений тела, а за счет эволюции тонких структур мозга. Конечно, как полагает большинство исследователей, мозг человека обладает значительными резервными возможностями в смысле числа клеточных элементов, образования связей, объема перерабатываемой и фиксируемой информации, функциональной пластичности. Огромные возможности поведенческой адаптации в развивающейся ноосфере и меняющейся среде в целом являются фактором, снижающим эффективность отбора. Трудно согласиться с исследователями, которые отстаивают мысль о наличии в настоящее время действенного отбора на обучаемость, способность воспринимать культуру. На практике ведь можно видеть, что не обязательно талантливые люди оставляют более многочисленное потомство и отличаются большей жизнеспособностью. Однако в очень далеком будущем по мере магистрализации может оказаться необходимым и совершенствование отражательно-анализаторного аппарата человека. Ноокосмогенез в период «великих переломов» (например, к активному освоению Галактики) может вызвать непредсказуемые изменения среды и потребует качественного подъема на новый уровень магистрализации, что в первую очередь затронет сферу высшей нервной деятельности. К этому времени постепенное «соскальзывание» морфофизиологического комплекса вследствие медленной ортоселекции, пространственное разобщение, искусственная «доработка» типа могут успеть изменить видовые характеристики наших отдаленных потомков. В частности, не исключены конвергентные перестройки в сторону оптимальных галактических параметров.

На этой стадии, т. е. через несколько сотен тысяч (или даже через миллионы) лет, вид Ноmo sapiens, вероятно, прекратит свое существование как таковой и перейдет в какую-то качественно новую форму, достаточно четко отграниченную от вида-предшественника в плане общей организации, морфофизиологического типа и экологических характеристик, чтобы считаться новым видом, конечно, если вообще критерии современной систематики приложимы к данному случаю. Таким образом, две упомянутые точки зрения на будущее человечества (остановка морфофизиологической эволюции и возникновение нового вида) окажутся совместимыми. Вопрос только в величине отрезка времени, на который простирается прогноз: интенсивность видообразования будет очень малой в ближайшие десятки тысяч лет, на что указывает практическое отсутствие видообразовательных тенденций в настоящее время, но в течение сотен тысяч и миллионов лет должен выработаться новый вид как качественно новая «узловая точка» магистрали, о чем можно судить исходя из самых общих закономерностей магистрали в целом («космизация», неограниченная информационная эволюция, универсализация).

Библиография

Биологическая эволюция и человек. М., 1989.

Бунак В. В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция. М., 1980.

Единство и многообразие человеческого рода. М., 1997.

Зубов А. А. Тенденции эволюции человечества//Расы и народы. Вып. 12. М., 1982.

Зубов А. А. Дискуссионные вопросы теории антропогенеза//Этнографическое обозрение. 1996, № 6.

Зубов А. А. Иерархия факторов антропогенеза//Вестник антропологии. Вып. 2. М., 1996.

Зубов А. А. Проблема термина «раса» и расовых классификаций в современной физической антропологии//Этнографическое обозрение. 1996. № 1.

Зубов А. А. Естественная история древнего человечества//Природа. 1998, № 1.

Зубов А. А. Неандертальцы: что известно о них современной науке?//Этнографическое обозрение. 1999. № 3.

Зубов А. А. Новая интерпретация роли «гейдельбергского человека» в эволюции рода Homo//Этнографическое обозрение. 2001, № 1.

Современная антропология и генетика и проблема рас у человека. М., 1995.

Хрисанфова Е. Н. Перевозчиков И. В. Антропология. М., 1991.

Homo sungirensis. Верхнепалеотический человек: экологические и эволюционные аспекты исследования. М., 2000.

Humanity from African naissance to coming millennia. Firenze, 2001.

Physical anthropology: a perspective. NY, London, Sydney, Toronto, 1972.

Тема № 223

Эфир 03.03.2003

Хронометраж 50:02

www.ntv.ru

Сайт управляется системой uCoz