| |
Можно ли с помощью молекулярно-генетического анализа «стопроцентно» доказать идентичность или родство? В чем состоит неоднозначность судебно-медицинской экспертизы с привлечением ДНК? Существуют ли иные версии (в противовес официальным) о гибели и захоронении царской семьи? О сути разногласий среди генетиков с ДНК-идентификацией «екатеринбургских останков» доктора биологических наук Евгений Рогаев и Лев Животовский.
Смотрите также выпуск № 152 «Код идентичности».
Участники:
Лев Анатольевич Животовский — доктор биологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института общей генетики им. Н. И. Вавилова РАН, почетный профессор Стэнфордского университета (США), университета штата Аляска и университета им. Эдит Кован (Австралия)
Евгений Иванович Рогаев — доктор биологических наук, заведующий лабораторией молекулярной генетики мозга НЦ ПЗ РАМН
Ключевые вопросы:
• Что такое ДНК-идентификация?
• Можно ли с помощью ДНК «стопроцентно» доказать идентичность или родство?
• В чем состоит неоднозначность судебно-медицинской экспертизы с привлечением ДНК?
• Почему во многих странах ширится движение против ДНК-идентификации?
• ДНК-идентификация в России.
• В чем суть разногласий среди генетиков с ДНК-идентификацией «екатеринбургских останков»?
• Существуют ли иные версии (в противовес официальным) о гибели и захоронении царской семьи?
Предварительный план дискуссии:
• В судебно-медицинской практике используют маркеры (локусы), находящиеся в аутосомах, локусы Y-хромосомы, и определенные участки митохондриальной ДНК. Эти участки и локусы вариабельны: по каждому из них в популяциях есть различные варианты и потому люди по ним могут отличаться друг от друга. Чем больше таких локусов исследуется, тем выше надежность идентификации.
• Если два образца имеют разные генетические профили и не сделано методических ошибок, то это говорит о том, то данные образцы происходят от биологически разных лиц (если речь не идет о митохондриальной ДНК). Если же профили тождественны, то это еще не говорит о биологической идентичности лиц: разные люди могут иметь тождественные генотипы по данным локусам.
• ДНК-идентификация — очень мощный метод судебно-медицинской экспертизы: достаточно буквально нескольких молекул ДНК, чтобы провести исследование. Но в этой чувствительности — и слабые стороны. Совсем нетрудно перенести ДНК с одного места на другое, заменить один образец другим, смешать их и т. п. и тем самым фальсифицировать результаты судебного ДНК-исследования. Именно поэтому в ряде стран, где ДНК стало впервые применяться (Англия, США) сейчас растет скепсис в отношении ДНК-исследований и возникают движения против широкой генетической паспортизации населения.
• Проблемы с «екатеринбургскими останками»: захоронение вскрывалось много раз, кости изымались и добавлялись, и непонятно когда вообще появилось мнение о том, что это «те самые» останки. Споры научные и политические вокруг этой проблемы.
Из статьи Л. А. Животовского «Генетическая идентификация „екатеринбургских останков“ проблематична».
Решение Правительственной комиссии от 30.01.1998 о том, чтобы скелет N 4, найденный в могильнике близ Екатеринбурга среди предполагаемых останков Царской Семьи и их слуг, считать останками царя Николая II Романова, ссылается на результаты генетических исследований (ДНК-идентификации) этих останков. Однако, утверждая это Решение, Комиссия не ответила ни на один из вопросов, возникающих по поводу проведённых исследований. А эти исследования, на самом деле, мало что доказывают, и ценность их как свидетельств подлинности останков слишком мала для того, чтобы на них можно было основывать столь исторически ответственное решение, повлекшее за собой церемониальное погребение «екатеринбургских останков» в Петропавловской крепости 17 июля 1998 г.
Прежде всего, Комиссия нарушила основной принцип генетической идентификации личности: она не рассмотрела результаты проведённой ДНК-идентификации останков по нормам судебного расследования. А именно, при наличии различных версий относительно происхождения захоронения и найденных в нём останков, она не допустила состязательности всех высказанных версий всех сторон и не взвесила все доводы «за» и «против». Были приняты только доводы «за». Более того, Правительственная комиссия, принимая своё решение по представленным экспертизам, фактически выполняла одновременно и функцию судьи и функцию одной из сторон, мнение которой она только и учла.
Изучив те ДНК-доказательства, которые Комиссия положила в основу своего решения, я пришёл к такому заключению: если бы дело о «екатеринбургских останках» рассматривалось в суде, то оно должно было бы быть отправлено на доследование за недостаточностью имеющихся ДНК-доказательств.
Теперь подробнее. Комиссия в своём решении опиралась на генетические исследования, проведённые в английской и американской лабораториях. Хотя это были добротные научные исследования, но это не было юридическим доказательством. Судебно-генетические доказательства должны удовлетворять ряду принципов, которые не могли быть выполненными в проведённых исследованиях и которые были проигнорированы Комиссией при интерпретации результатов ДНК-исследований. Перечислим их применительно к делу о «екатеринбургских останках».
1. Все ДНК-исследования должны проводиться несколькими независимыми экспертными группами и соответствующим образом документироваться.
2. Для ДНК-исследований должны быть использованы только апробированные методы, широко используемые в практике идентификации личности.
3. Для идентификации предполагаемых останков царя Николая II и других лиц из «екатеринбургского захоронения» необходимо исследовать, помимо митохондриальной ДНК, ещё и ядерную ДНК.
4. Необходимо провести ДНК-исследование всех основных частей скелета, в первую очередь черепа.
5. При вычислении вероятности ДНК-идентификации надо с необходимостью использовать генетические данные по населению России.
6. Расчёты величины вероятности ДНК-идентификации необходимо должны учитывать все выдвигаемые версии о происхождении захоронения и обнаруженных в нём останков.
7. Величина вероятности ДНК-идентификации предполагаемых останков царя Николая II Романова (как и других останков «екатеринбургского захоронения») должна быть столь большой, чтобы не было сомнений в уникальности генотипа останков.
Все эти пункты оказались нарушенными в генетическом исследовании «екатеринбургских останков» и полностью проигнорированы Комиссией при интерпретации результатов исследования. Рассмотрим теперь каждый из этих пунктов в отдельности.
Пункт 1 — это требование цивилизованного уголовно-процессуального судопроизводства при оценке доказательственной ценности генетического исследования. Этот пункт проигнорирован Комиссией: все работы по ДНК-идентификации «екатеринбургских останков» проводились при участии одного и того российского исследователя, а затем им же суммировались для заключительного решения Комиссии. Следовательно, эти исследования нельзя рассматривать как независимые. (Получается, что Комиссия сочла проблему идентификации «екатеринбургских останков» менее важной, чем семья французского певца Ива Монтана — проблему его наследства, по делу о внебрачной дочери которого, судя по публикациям, привлечены четыре независимых эксперта, три из которых будут независимо друг от друга проводить молекулярно-биологические исследования, а четвёртый — сводить эти данные воедино и представлять их в суде.) Кроме того, неизвестно как юридически оформлено передвижение образцов скелетов от места взятия их до места лабораторного исследования.
Пункт 2. Основным генетическим объектом проведённого исследования «екатеринбургских останков» была митохондриальная ДНК, а в качестве одного из идентификационных признаков была привлечена гетероплазмия (т. е. наличие нескольких вариантов митохондриальной ДНК у одного и того же человека). Однако гетероплазмия ещё ни разу не использовалась ни в одном суде мира. Причина та, что свойства гетероплазмии, техническая возможность её однозначного распознавания, распространённость её в популяциях человека и многое другое практически не изучены, а частота её в населении России и просто неизвестна. Согласно же принципам судебных доказательств, прежде чем применяться в практике, каждый метод должен быть предварительно апробирован в ряде судебно-генетических лабораторий и обсуждён в специальных публикациях. Для указанного признака ничего этого ещё нет, и значит, гетероплазмия пока ещё не может привлекаться как идентификационный признак.
Пункт 3. Свойство другого использованного идентификационного признака (нуклеотидной последовательности фрагмента митохондриальной ДНК) таково, что этот признак всегда одинаков (с точностью до мутации) у всех родственников по женской линии. Это значит, что исследованная берцовая кость скелета N4 может быть как Николая II, так и любого из родственников его по женской линии, если она их. При наличии различных версий о происхождении екатеринбургского захоронения и находящихся в ней останков, необходимо привлечь дополнительно идентификационные признаки ядерной ДНК и исследовать обе линии — и материнскую и отцовскую. Тогда на «пересечении» этих линий и оказались бы останки (если только они царя Николая II Романова). Кроме того, интенсивные судебно-генетические исследования, проведённые в течение последних двух лет, отчётливо показали, что надёжность митохондриальной ДНК как идентификационного признака гораздо ниже, чем отдельного признака ядерной ДНК, из-за её подверженности «загрязнению» чужой ДНК, крайне высокой вероятности мутаций и гетероплазмии. Особенно это проявляется в случаях исследования костных останков, и вообще когда невозможно экстрагировать достаточное количество ДНК. Поэтому в ряде судов США результаты идентификации, основанные на митохондриальной ДНК, уже не были приняты в качестве доказательств, а в Англии ее применение в судах ограничено. К слову сказать, перед вынесением своего решения Правительственная Комиссия поручила тому же самому её эксперту провести анализ найденного в «екатеринбургском захоронении» зуба, но провести его уже не за рубежом, а в Москве. Результаты оказались отрицательными, но они не были преданы огласке.
Пункт 4. Поскольку идентификационным исследованиям «екатеринбургских останков» предшествовало неоднократное вскрытие захоронения и изымание-возвращение различных частей скелетов, в том числе и скелета N4 (предполагаемых останков царя Николая II), без соблюдения должных формальностей, и поскольку существуют различные версии происхождения «екатеринбургского захоронения», необходимо генетически исследовать все основные части скелета. Однако, для генетического исследования предполагаемых останков царя была взята только одна берцовая кость и больше ничего. Главное — Комиссия отказалась исследовать череп скелета N4, по поводу которого имеются наибольшие сомнения.
Пункт 5. Метод ДНК-идентификации является групповым, а не индивидуальным. Поэтому, согласно принципам судебной генетики, интерпретация результатов ДНК-исследования зависит от того, сколь много людей имеют данный идентификационный признак. Для этого необходимо вычислить вероятность идентификации (т. е. степень её надёжности). Вычисление этой вероятности требует знания того, как часто те или иные генотипы встречаются в той части населения, к которой принадлежит идентифицируемый биологический образец (согласно той или иной версии). Для этого во всех странах создаются базы данных, охватывающие ДНК-исследованиями различные слои населения. При идентификации «екатеринбургских останков» использованы генетические данные не по населению России, а только по населению западных стран, что могло привести к существенному искажению оценок вероятности идентификации. Более того, даже существующие на сегодня банки данных митохондриальной ДНК в США и Англии признаются ещё далеко не достаточными для судебных исследований.
Пункт 6. При расчёте вероятности идентификации в проведённом исследовании не рассматривались все высказанные версии о происхождении захоронения и возможного состава останков. Рассматривалась только одна пара альтернатив: «все пять скелетов принадлежат Царской семье — все пять скелетов являются останками неизвестных лиц иного происхождения». Однако необходимо проводить соответствующие вероятностные расчёты с учётом версий о присутствии в захоронении «третьих» лиц, наличии «смесей» и т. д. и т. п. Всё это может существенно повлиять на величину вероятности идентификации — ключевую цифру ДНК-идентификации и всего генетического экспертного заключения.
Пункт 7. Оцененная мной вероятность идентификации берцовой кости скелета N4 из «екатеринбургского захоронения», исходя из опубликованных научных данных, находится между 99% и 99,9%. Интересно, что менее надёжная из этих цифр, а именно — 99%, приводится в официальном документе — «Справке о результатах экспертных исследований костных останков из места захоронения семьи бывшего императора Николая Второго», данной Республиканским Центром судебно-медицинской экспертизы Минздрава РФ от 29.01.1998. Именно на этой Справке был основан вердикт Государственной Комиссии.
Однако интерпретация этой вероятности, данная Комиссией, и той, что даю я — диаметрально противоположны. Комиссия, исходя из обыденного толкования вероятностей, посчитала 99% крайне большой величиной. С точки же зрения судебной генетики это очень низкая надёжность идентификации — в ряде штатов США вероятность 99% не принимается судом даже при рассмотрении гражданских дел (об отцовстве), не говоря уже об уголовных делах.
Почему так? Данную величину вероятности, 99%, можно пояснить иначе, а именно, что каждый сотый человек имеет такие же признаки, как и исследованные у предполагаемых останков царя Николая II. При такой вероятности, к примеру, среди населения Москвы должно быть более ста тысяч лиц с такими признаками, а в России — намного более миллиона. Стало быть, в начале века среди жителей даже одной Екатеринбургской губернии были десятки тысяч лиц с признаками митохондриальной ДНК такими, как и в материнской линии царя Николая II Романова. Согласно же мировой судебно-генетической практике, надёжность ДНК-идентификации в уголовных делах должна быть такова, чтобы ни один человек в данном месте (городе, губернии, стране — в зависимости от обстоятельств дела) не имел бы идентификационных признаков опознаваемого лица. Более того, при расчёте вероятности ДНК-идентификации надо дополнительно учитывать т. н. априорную вероятность, оцениваемую по другим, негенетическим, свидетельствам. А они, как известно, тоже весьма спорны.
Таким образом, все перечисленные выше 7 пунктов, подвергающие серьёзному сомнению существующие ДНК-доказательства аутентичности предполагаемых останков царя Николая II, игнорированы Государственной Комиссией. Решение столь деликатной проблемы, каковой является идентификация «екатеринбургских останков», необходимо должно быть доказательственно безупречным. Имеющиеся на сегодня генетические доказательства ещё нельзя назвать даже удовлетворительными. Принять их и потому посчитать «екатеринбургские останки» за царские можно было только волевым решением, игнорирующим существующие обстоятельства дела. Это недопустимое для истории России деяние.
По материалам: Е. И. Рогаев. «Результаты официального экспертного анализа 1998 года».
1) Выделены и определены последовательности нуклеотидов двух фрагментов митохондриальной ДНК (HV1 и HV2) из фрагмента костной ткани скелета N4 (предполагаемые останки Николая 11-го). Данный анализ проведен флуоресцентным методом (такой же метод был использован в Англии и США), а также, дополнительно, изотопным методом.
Аналогичный анализ был проведен для митохондриальной ДНК. Т. Н. Куликовского-Романова — племянника Николая II. Сравнительный анализ впервые показал полное совпадение основных форм митоходриальной ДНК индивида N4 (образец берцового костного фрагмента 4–46) и родственника Николая II по материнской линии (Т. Н. Куликовский-Романов), что свидетельствует в пользу их кровного близкого родства по материнской линии с условной вероятностью не менее 99%.
В случае необходимости, для повышения вероятностных характеристик генетической идентификации и удовлетворения самых строгих критериев достоверности (включая «критерии независимости» экспертиз) вполне возможным является проведение дополнительных генетических экспертиз.
Недавно в исследованиях лаборатории адаптирован новый подход — сравнение по ядерной ДНК мужской У-хромосомы. Возможным является также проведение анализа с использованием ядерных и наиболее информативных ДНК маркеров и сравнение по этим маркерам ДНК скелета N4 и ДНК Тихона Николаевича Куликовского-Романова. Именно такие ядерные маркеры ДНК используются для идентификаций личности в криминалистике. Применение таких маркеров может позволить не менее чем в 1000 раз увеличить достоверность идентификации. Использование такого анализа позволит достичь точности сравнимой с «отпечатками пальцев» и критериев вероятности, удовлетворяющих самые строгие требования судебно-экспертных ДНК-анализов.
Напомню, что ранее в наших исследованиях, как и в исследованиях в Англии и США, для индивидуальной идентификации Екатеринбургских останков (сравнение с родственниками) использовалась только митохондриальная (неядерная) ДНК, наследуемая по женской (материнской линии). В настоящее время получено согласие от некоторых представителей семьи Романовых (проживающих в США и Англии) о передаче образцов крови прямых потомков Императорского дома по мужской линии (праправнуки Николая II) для проведения сравнительного анализа ДНК в Москве.
Вдовой, ближайшего родственника Николая II, его племянника, переданы образцы крови Т. Н. Куликовского-Романова.
Для проведения дополнительных генетических анализов требуется следующее:
1. Получить необходимые образцы (микроколичества) Екатеринбургских останков.
2. Запросить и получить необходимые образцы крови от потомков Николая II и Александра II Романовых по мужской линии (адреса и имена прилагаются).
3. Для проведения анализа на наличие мутации, ответственной за гемофилию в семье Романовых (носитель — Императрица Александра Федоровна) необходимо провести поиск родственников — носителей данной мутации. Возможен запрос Королевского дома Великобритании и др. с просьбой предоставить информации о ДНК-диагностике такой мутации, которая весьма вероятно могла быть уже проведена для ряда больных или условных носителей данной мутации — потомков королевы Виктории (1837–1901).
4. Целесообразным является статистический анализ обнаруженных типов митохондриальной ДНК с использованием данных по русским и нескольких др. Европейским популяциям.
5. До сих пор не проводился генетический анализ ДНК останков из захоронения, относимых «к сопровождающим лицам». Такой анализ возможен в связи с доступностью образцов некоторых потомков данных лиц (напр. Боткина или Харитонова).
6. В случае необходимости, возможен также анализ генетическими методами черепов или зубов (до сих все генетические анализы проводились с использованием трубчатых костей).
Используемые нами методы требуют лишь небольшое количество биоматериала. Все предыдущие ДНК анализы в наших исследованиях проводились за счет собственных средств. В настоящий момент у нас не имеется достаточных средств для проведения вышеуказанных экспертиз. Предыдущий ДНК анализ был осуществлен нами в России в кратчайшие сроки. Таким образом, не требуется проведение таких ДНК экспертиз за границей. Экспериментальное проведение самой целесообразной экспертизы — ДНК-анализа по мужской линии или ядерной ДНК может занять не более 1,5–2 месяцев.
Л. А. Животовский «ДНК в суде...» (Химия и жизнь. 2001. № 12.)
В 1870 французский антрополог Альфонс Бертильон создал систему измерений и описания некоторых частей тела. Эти измерения сводились к формуле, которая теоретически соответствовала только одному индивиду и никому другому. Однако она была довольно громоздкой и ее вытеснила дактилоскопия — идентификация личности по отпечаткам пальцев. Многое может измениться в жизни человека, но отпечатки пальцев — нет. Первая система классификации отпечатков была создана сэром Фрэнсисом Гальтоном, британским антропологом и кузеном Чарлза Дарвина. В своей книге «Фингерпринтс» («Отпечатки пальцев») Гамильтон установил индивидуальность и постоянство отпечатков пальцев и выделил элементы для их описания. В 1892 году аргентинский полисмен Ян Вучетич впервые провел криминалистическую идентификацию отпечатков пальцев на основе разработанной Гальтоном системы. На основе оставленного убийцей на месте преступления окровавленного отпечатка он идентифицировал его. В начале ХХ века в ряде стран был начат систематический сбор отпечатков пальцев для криминалистической идентификации. Стандартом признания отпечатков идентичными было совпадение 12 деталей узоров на пальцах.
Развитие науки привело к появлению новых методов установления личности — анализу групп крови и позже, с 1987 года — ДНК-фингерпринту. Так назвали новый метод идентификации личности по сходству с методом отпечатков пальцев. О нем и пойдет далее речь.
Как это начиналось. Осенью 1983 15-летняя Линда Манн была найдена мертвой в нескольких милях от своего дома в небольшом английском городке. Полиция не имела никаких примет, чтобы схватить преступника, но у них были кое-какие улики. Убийца оставил следы своей спермы на теле жертвы. Четыре года спустя в том же городе была изнасилована и задушена 15-летнияя Дона Ашкрофт. Сходство между двумя случаями было очевидным. Полиция полагала, что оба преступления совершил один и тот же человек. Был допрошен подозреваемый, который признался в убийстве Доны. Тут на одного из полицейских снизошло вдохновение. Он вспомнил, что прочел в журнале о новом криминалистическом методе, называемом ДНК-фингерпринт. Метод еще не применялся для разрешения подобных случаев, но казался подходящим, чтобы доказать вину подозреваемого. Метод был создан английским генетиком Алеком Джеффрисом. Джеффрис показал, что ДНК каждого человека (кроме однояйцевых близнецов, которые генетически идентичны) обладает индивидуальными характеристиками. Джеффрис использовал ферменты-рестиктазы, распознающие специфические участки в нитях ДНК, и обнаружил, что расстояния между этими участками могут различаться у разных людей. Рестриктазы разрезают ДНК по участкам распознавания, при этом образуются фрагменты разной длины. Для индивидуальной характеристики каждого человека надо было описать размеры набора таких фрагментов. Такой набор фрагментов называется, так же как и набор любых других генетических признаков, генотипом индивида. Этот метод и был использован для идентификации убийцы. Джеффрис сравнил ДНК подозреваемого с ДНК, выделенной из спермы с места преступления. К удивлению полиции, ДНК-тестирование однозначно показало, что подозреваемый не имеет отношения ни к одному из этих преступлений. Однако было ясно, что новый метод может быть использован не только для доказательства невиновности, но и для поиска виновного.
Было проведено ДНК-тестирование каждого, кто мог бы совершить эти преступления и не имел надежного алиби. Потребовались месяцы работы и сотни образцов крови и ДНК-фингерпринтов, однако никого не удавалось найти. Но тут булочница сообщила, что слышала, как один человек заплатил другому, чтобы тот сдал кровь под его именем. Этого человека звали Колин Питчфорк. Ранее он несколько раз подвергался аресту за непристойное поведение. Результаты ДНК-идентификации оказались позитивными. Питчфорк был признан виновным в изнасиловании и убийстве обеих девочек.
Схема ДНК-идентификации. В ДНК-идентификации можно выделить два типа задач. Остальные — комбинации этих двух. Первый тип — это задачи на совпадение, на соответствие биологических образцов, найденных на месте преступления, и полученных от подозреваемого в совершении этого преступления. Вторая группа задач — установление родства по характеристикам ДНК. С ней постоянно приходится сталкиваться в гражданских делах по установлению отцовства.
Сбор биологических образцов происходит во время следствия или (например, в случае установления отцовства) по постановлению суда. В качестве исходного материала для выделения ДНК может быть использована кровь, сперма, слюна, пот, волосы, костные ткани — любые следы, содержащие хотя бы несколько клеток человека, из которых можно выделить ДНК. С выделения ДНК и начинается первый этап ДНК-экспертизы — молекулярно-биологический анализ. Он заключается в определении размера специфических для каждого человека фрагментов ДНК, образующихся при ее обработке по определенным методикам. Только сейчас используют не тот метод, который предложил Джеффрис, а фрагменты другого типа — синтетические копии так называемых STR-локусов. STR — это аббревиатура от английского названия Short Tandem Repeats, что означает «короткие тандемные повторы». Каждый STR-локусов может находится в нескольких альтернативных состояниях (называемых аллелями), характеризуемых определенным размером образуемого фрагмента.
Следующий этап — популяционно-генетический анализ. Если речь идет об уголовном преступлении, то вопросы к экспертизе формулируются следователем. От того, какие выдвинуты версии, в значительной мере зависят стратегии, применяемые для статистического анализа и формулы расчета вероятности, которые должны быть использованы. В случае, когда генотипы образцов с места преступления и подозреваемого не совпадают, то ответ ясен — следы оставлены не этим человеком. А вот в случае совпадения генотипов требуется проверка — идентичны ли эти образцы или это случайное совпадение? Вероятность идентификации определяется на основе популяционно-генетических данных, то есть данных о том, насколько часто в той или иной конкретной популяции может встречаться именно это сочетание генетических признаков — тех или иных аллелей STR-локусов, используемых для идентификации или, что гораздо реже, некоторых других характеристик ДНК. Не любой набор локусов годится — используемые STR-локусы должны отвечать определенным требованиям, чтобы статистический анализ по ним был информативен. Например, при установлении отцовства бессмысленно использовать два локуса, расположенных рядом на хромосоме — как говорят генетики, они тесно сцеплены и почти всегда будут передаваться от отца к ребенку вместе. Так что информация по одному локусу даст ответ о состоянии второго, его для этого анализировать не надо.
Для ДНК-идентификации во всем мире применяют несколько проверенных систем. В США это разработанный ФБР базовый набор для криминалистической идентификации, называемый CODIS. В него входят 14 STR-локусов. Они находятся на разных хромосомах, так как независимое распределение локусов необходимо для более надежного статистического анализа. В Европе более распространен другой набор, ENFSI, в который входит 9 локусов. В России чаще всего применяют систему американской фирмы Promega. Набор локусов, на основе которых созданы эти системы, частично перекрывается. Есть и другие локусы, анализ которых проводится по мере необходимости.
Обычно идентификация с использованием этих систем достаточно надежна, но это при условии, что ни на одном из этапов проведения следственных действий и ДНК-экспертизы не было допущено ошибок. А ошибки могут возникать на каждом этапе идентификации — от сбора проб до составления итогового заключения эксперта.
Громкое дело Симпсона. Несколько лет назад суд Лос-Анджелеса рассматривал дело звезды американского футбола О. Дж. Симпсона. Его обвинили в том, что он убил свою бывшую жену и ее приятеля. Кровь жертв нашли на его одежде, на носках, обнаруженных в его доме, на машине. Была проведена ДНК-экспертиза, установившая соответствие этих образцов крови и крови самого Симпсона. Несмотря на это, суд не принял результаты ДНК-экпертизы как доказательство вины Симпсона, так как были выявлены ошибки в ходе следствия и экспертизы. При даче показаний офицером, производившим сбор образцов, выяснилось, что кровь на заднем стекле автомобиля и носки в доме за диваном были обнаружены через месяц. И поэтому суд не отверг версию, что эти вещественные доказательства были фальсифицированы. Кроме того выяснилось, что при анализе крови молодая лаборантка пролила один из образцов и могла потом перепутать пробирки.
В заключении эксперта (со стороны обвинения был привлечен крупный специалист по популяционно-генетическому анализу) защита обнаружила ошибку в вычислениях. И хотя эксперт на следующий день предъявил правильные вычисления, доверие к его показаниям было уже подорвано, несмотря на вполне достаточную вероятность идентификации. Симпсон был оправдан криминальным судом (впоследствии дело попало в гражданский суд, где ему присудили выплатить огромную компенсацию). Правда, не в каждом судебном деле защита столь тщательна в анализе всех доказательств обвинения, в том числе и результатов ДНК-экспертизы.
Мировые стандарты. Какая вероятность ДНК-идентификации или установления отцовства является достаточной? Вероятность 99,99% — это много или мало? Представления в обыденной жизни и в суде, где на основе этой вероятности решается, будет ли казнен человек или нет, очень сильно различаются. И для защиты и обвинения — требования к величине вероятности разные. Что такое большая или маленькая вероятность — это особый разговор.
Однажды друзья пригласили меня в парашютный клуб и предложили совершить прыжок с парашютом. По инструкции перед прыжком необходимо было подписать бумагу, в которой было написано «Предупреждаем, что по статистике 1 из 40 тысяч прыжков имеет смертельный исход». Пока я пристегивал парашют и ждал самолет, я думал об этой цифре, и она казалась мне очень большой. Один из 40 тысяч! Ну хотя бы из 400 тысяч, а лучше — из 400 миллионов. А ведь в пересчете на вероятность успешного исхода это дает 99,9975% — величину, которая в практике судебной экспертизы порой считается вполне достаточной.
Этот случай помог мне понять, что вероятность идентификации кажется большой или недостаточной в зависимости от того, чем грозит ошибка и о чьей жизни идет речь.
Вероятность идентификации, то есть того, что данный биологический образец принадлежит именно этому человеку и никому другому — это ключевая цифра, венец криминалистического ДНК-исследования. Она фигурирует в экспертном заключении и представляется в суде. Нет этой цифры — нет экспертного заключения, нет экспертизы. Для того чтобы быть готовым при проведении ДНК-анализа вычислять вероятности идентификации, надо в первую очередь иметь данные о частоте встречаемости генетических характеристик в популяции. Надо отметить, что разные популяции могут достаточно сильно отличаться друг от друга. Необходимо специально изучать популяции, чтобы выявить частоты встречаемости используемых для анализа характеристик ДНК у населения различных регионов. И уже есть громадные базы популяционно-генетических данных в разных странах. В США, например, собраны данные не только по отдельным этническим группам, но даже внутри большого города каждый район имеет свою базу данных. В России такие популяционно-генетические данные пока фрагментарны и не объединены в единые базы.
В тех случаях, когда нет генетических данных о популяции, к которой относится подозреваемый, используют данные по другим популяциям, применяя специальные коэффициенты пересчета. Но это может довольно сильно снизить надежность идентификации. Кроме того, итоговая вероятность зависит от обстоятельств дела — если в дело вовлечено несколько подозреваемых, или есть образцы, содержащие смесь биологического материала от разных лиц (например, групповое изнасилование), или вовлечены родственники. В этих случаях необходим сложный статистический анализ данных. Разработка методов статистического анализа данных популяционного разнообразия, в том числе методов вычисления вероятностей идентификации по данным о генотипах лиц, вовлеченных в дело и популяционных частотах используемых для идентификации аллелей, проводится во всем мире, в том числе и в Институте общей генетики РАН. Приятно отметить, что российские методы широко используются в судебно-генетических экспертизах в мире.
Установление родства. В гражданских исках ДНК-экспертиза чаще всего применяется в делах по установлению отцовства. Надежность установления отцовства зависит от очень многих обстоятельств. Например, анализ облегчается, если ребенок и предполагаемый отец имеют редко встречающиеся характеристики ДНК. А усложняется, если их характеристики относятся к наиболее распространенным в данной популяции или если предполагаемый отец имеет родственников, которые могли бы быть причастны к делу.
Например, попытка установить историческую истину о любовных связях президента США Томаса Джефферсона с помощью ДНК-тестирования оказалась неуспешной из-за наличия у него брата. Генетики исследовали кровь ныне живущих родственников Джефферсона по мужской линии и кровь потомков его предполагаемого внебрачного сына Эстона Хемингса Джефферсона от рабыни Салли Хеммингс, рожденного в 1808 году. В генетической экспертизе были использованы локусы Y-хромосомы, которая передается по мужской линии неизменной от поколения к поколению. Распределение локусов на других хромосомах в каждом поколении дает новые комбинации, что значительно усложняет анализ. Экспертиза подтвердила, что потомки Эстона являются родственниками президента Джефферсона по мужской линии, но не смогла установить, имел ли отношение к этому сам президент или его брат Рэндольф, или сын Рэндольфа Ишем, или какой-либо другой его родственник с такой же Y-хромосомой, что и у президента. Теоретически, точный ответ можно было бы получить, но для этого пришлось бы проанализировать многие десятки, а то и сотни STR-локусов на других хромосомах.
В экспертизе современных дел об отцовстве порой бывают не меньшие сложности, и мне как эксперту приходилось с этим сталкиваться — не только в России, но и за рубежом. При этом ясно, что этап молекулярно-биологического анализа не зависит от выдвинутых версий и методически всегда одинаков. Все сложности возникают при статистическом анализе полученных данных.
ДНК-идентификация обладает огромными возможностями. Уже одно слово «ДНК» в суде символизирует достижения науки и порой действует завораживающе. Однако все, что эксперт может представить на рассмотрение суда — это цифра, указывающая вероятность идентификации или установления родства. И эта цифра — лишь одно из доказательств среди прочих материалов дела.
Президент и ДНК. Без сомнения, самое знаменитое дело, в котором использовалась ДНК-идентификация — это дело президента США Билла Клинтона. Результаты ДНК-экспертизы в этом деле были решающими. Исходным материалом для сравнения послужили следы спермы на платье Моники Левински и кровь президента Клинтона. ДНК, выделенную из этих образцов, сравнили по 7 локусам. Популяционно-генетический анализ показал, что вероятность случайного совпадения (то есть что это след не Клинтона, а кого-то другого с такими же генетическими характеристиками по этим локусам) составляет 1 из 43 000, или 99,9977%. И эта цифра показалась комиссии недостаточной. Была назначена дополнительная экспертиза еще по 7 другим локусам. Итоговая вероятность случайного совпадения составила 1 из 7,87 триллиона, что на порядки превышает население земного шара.
Вообще-то рекомендуемая для уголовных дел в США точность ДНК-идентификации такова, чтобы соответствующий генотип был уникален в популяции, численность которой на порядок превышает население земного шара. Точность идентификации, удовлетворяющая суд, обычно тем выше, чем более суровое наказание грозит обвиняемому.
Вот если бы у Клинтона был, как у Джефферсона, родной брат знакомый с Моникой Левински... При наличии такой версии вероятность идентификации была бы гораздо ниже.
Из книги «Правда о Екатеринбургской трагедии». (Сб. статей под общей редакцией Ю. А. Буранова. М., 1998.)
Есть документы, появление которых в печати сразу становится мировой сенсацией. Таковой и стала публикация в конце 80-х гг. «записки Юровского». В ней были изложены трагические события расстрела членов царской семьи в 1918 году и «захоронения» их останков Яковом Юровским.
Текст «записки» был мне к тому времени уже известен. Но я не спешил ее обнародовать: «документ» не внушал доверия. Записка не имела заголовка, даты и подписи. Кроме того, в ней содержалось много противоречий и нелепостей. Опираясь на свой многолетний опыт работы с документами... я уже тогда пришел к выводу: «записка» сфабрикована в недрах аппарата ЦК ВКП(б).
Кто же составил текст рукописной версии «Записки Юровского»? Как выяснилось, известный историк-марксист Михаил Николаевич Покровский, положивший начало советской исторической школе. Покровский был доверенным лицом Ленина, который видел в нем «обязательного советника (и руководителя) по вопросам научным, по вопросам марксизма вообще». При Ленине Покровский был всесильным диктатором в области исторической науки, руководил рядом высших учебных заведений, а с 1922 года он возглавил и Центрархив. Известно к тому же, что все «царские документы», привезенные Юровским в Москву по горячему следу екатеринбургского преступления, поступили в его распоряжение.
В результате мы видим следующее:
— «исторический» анализ обстоятельств гибели Царской Семьи и «захоронения» ее останков, был проведен следствием 1991–1997 гг. некомпетентно и тенденциозно, без должного анализа даже имеющейся в научном обороте документальной базы;
— главной же ошибкой следствия 1991–1997 гг. является, на наш взгляд, то, что основным документом, по которому велось все следствие, является комплекс документов, условно обозначенный как «записка Юровского». Между тем, он «родился» в недрах аппарата ЦК ВКП(б) и ВЧК-ГПУ-ОГПУ. К тому же, проведенный следствием 1991–1997 гг. «исторический «анализ обстоятельств трагедии 1918 г.», является повторением «достижений» советской исторической «школы», зачастую основанной на фальсификации документов (официальная «история» ВКП(б)-КПСС яркий тому пример)
— факт сомнительности записки Юровского был официально заявлен и опубликован еще в 1992 году в Екатеринбурге, на Международной конференции. В дальнейшем в печати неоднократно приводились существенные аргументы, говорящие о ее фальсификации;
— мнение о поспешности работы над источниками по данной проблеме и неправильных выводах, вытекающих из их «анализа» (в историческом аспекте проблемы) в настоящее время разделяет небольшая группа профессионалов-историков, «допущенных» (но полностью не информированных) к работе Государственной Комиссии.
В результате пренебрежения мнением профессиональных историков, с самого начального этапа работы правительственная комиссия еще более «запутала» объективную картину убийства, а особенно — захоронения «екатеринбургских останков». Поэтому проведенная следствием 1991–1997 гг. работа является только версией, а не научно доказанным выводом о подлинности «екатеринбургских останков». Отметим, что все вышесказанное является только частью аргументов в подтверждении точки зрения, противоположной официальной.
Уже в 1996 году, когда я тщетно пытался организовать симпозиум по документальной истории цареубийства, мне недвусмысленно дали понять (не буду называть фамилии) примерно следующее: а зачем? Генетическая экспертиза все подтвердила, и вообще не важно, кто писал записку — Юровский или Покровский, ведь место захоронения указано точно.
Все правильно: признать, что весь комплект документов Покровского по царскому делу является не чем иным, как искусной фальсификацией, сегодня ни Мироненко, ни, тем более, официальное следствие, длящееся 7 лет, уже не могут. Ибо это означало бы, что госкомиссия и следствие в течение 7 лет занималось делом никчемным. Тогда был выбран, как им казалось, единственно верный путь: не изучив документов, но уверив общественное мнения в том, что все решила генетическая экспертиза, «следствие» «забыло» о сомнительном документе.
Библиография
Животовский Л. А. ДНК в суде//Химия и Жизнь. 2001. № 12.
Правда о Екатеринбургской трагедии/Сб. статей под общей ред. Ю. А. Буранова. М., 1998.
Рогаев Е. И., Сыроквашева Е., Пименов М. И др. Генотипоскопия человека: идентификация вида, пола и личности по генетическим отпечаткам ДНК в случае, связанном с покушением на убийство//Журнал Судебно-Медицинской экспертизы. 1992.
Рогаев Е. И. Анализ ДНК предполагаемых останков Николая II и его племянника/Материалы Правительственной Комиссии. М., 1998.
DNA tests remove government doubts over Tsar’s bones//Nature. 1998. V. 392.
Gill P., Ivanov P. L., Kimpton C. et al. Identification of the remains of the Romanov family by DNA analysis//Nature Genetics. 1994. V. 6.
Ivanov P. L., Wadhams M. J., Roby R. K. et al. Mitochondrial DNA sequence heteroplasmy in the Grand Duke of Russia Georgij Romanov establishes the authenticity of the remains of Tsar Nicholas II//Nature Genetics. 1996. V. 12.
Rogaev E. I. Simple human DNA-repeats associated with genomic hypervariability, flanking the genomic retroposons and similar to retroviral sites//Nucleic Acids Research. 1990. V.18.
Rogaev E. I., Shlensky A. B. and Spoonde A. Ya. Individual-specific patterns of human variable genomic regions detected by a DNA probe from the HIV-I end gene//Biomedical Science. 1991. № 2.
Rogaev E. I. et al. Comparison of mitochondrial DNA sequences of T.N. Kulikovskii-Romanov, the nephew of Tsar Nikolai II Romanov, with DNA from the putative remains of the Tsar//Genetika. 1996. № 32(12).
Тема № 153
Эфир 10.10.2002
Хронометраж 46:00
|
10.10.2002 
46:00
www.ntv.ru